Рифмы Виктора
Добавлено: 23 апр 2012, 22:40Мои немногочисленные упражнения в стихотворчестве 
Приговоренные
Вот и закончилось царствие наше.
Рухнула крепость под весом измен.
Стали покорны мы, больше не страшны.
В сердце остались лишь пепел да тлен.
Вышел огонь. И опущены руки.
Головы вниз, чтоб не видеть позор.
Эхом разносятся по переулкам
Отзвуки пиршества западных свор.
Слышали крик погибавшей отчизны.
Слышали куба разбитого звон.
Все еще живы — да много ли смысла
В том, чтобы жить, если ты побежден?
Что ж ты бездействуешь, князь лучезарный?
Видишь — ошибки твоей больше нет.
Стало ли лучше Руси без державы?
Где пресловутые святость и свет?
Или же это — допущено Светом?
Жертвовать нас эпидемии смут?
Знаю — не будет вопросам ответа.
Тяжесть в душе, будто тряпки гниют.
Знаю, что тешиться глупо надеждой —
Станет от этого только больней.
Люди уже не такие, как прежде.
Кончилось время идей и вождей.
Но все равно буду вновь засыпать я
С тайной мечтой: чтоб привиделось мне,
Будто опять породила Праматерь
Плод от соития дня и теней.
Чтобы, враждебным назло иноземцам,
Я безошибочно чувствовал, как
Снова свирепое, хищное сердце
Крепнет и бьется упорно сквозь мрак.
Надежда (Ответ)
Не прорвались через стужу,
Не дожили до утра.
В черном ветре Велги кружат
Клочья нашего «вчера»,
На развалинах державы —
Пляска вестников чумы,
И гремят, гремят расправы
Надо всем, чем жили мы.
Обуздать же их потеху
Не дерзнет ничья рука:
Атлантического Рейха
Власть над душами крепка.
Все. Конец. Надежды смяты.
Пройден родины зенит...
Но, низвергнута, распята —
Тлеет, держится, стоит.
Много лет ее ломали,
И казалось, что вот-вот...
Но внезапно прошибает
Фюрера холодный пот.
Что-то снова в этих русских
Дышит, пробуя себя:
Ярость им в сердца подпустит,
Гордость вновь расшевеля,
Президентом то и дело
Вертит, отклоняет крах;
Умирающее тело
Приподнялось на локтях,
И уже выходят люди
С полицаями на бой.
Кто посмел им править судьбы,
Покусился на устой?
Гауляйтер весь трясется,
О победах позабыв —
Род проклятый не пресекся,
Русский уицраор жив!
"Избежав расправы нашей.
Где-то спрятался жругрит.
Мал пока и слаб, но жаждой
Мести он уже горит.
Дверь на ключ! Друккарг — под купол!
Не давать людей ему!
Наглецам заклеить губы,
Всех, кто дернется — в тюрьму!
Кто мечтает о реванше,
О величии страны,
Дух народа будоражит
И развеивает сны,
Кто заикнется о чести,
Помянет патриотизм —
Пусть попляшет под арестом
За фашизм и экстремизм!
Русский — вечный раб, ублюдок,
Каяться его удел,
Каждый русского поступок —
Свинство или беспредел.
Русские должны стыдиться
Всей истории своей!
Оккупанты, кровопийцы,
Осквернители церквей!"
Но народ устал от грязи.
Болью щерится в груди
Пустота, и что-то властно
Не дает ей зарасти,
Обрисовывает форму
Поля будущих боев,
Страстно, жадно ищет корма
Среди выжженных краев.
Год Дракона. Вечер. Город.
В строки падают слова,
И за ними слышен голод
Двойственного существа.
Что еще тебе, владыка?
Прикажи — и я возьмусь.
...Полночь. Тьма не кажет лика,
Только сильный, мерный пульс.
Приговоренные
Вот и закончилось царствие наше.
Рухнула крепость под весом измен.
Стали покорны мы, больше не страшны.
В сердце остались лишь пепел да тлен.
Вышел огонь. И опущены руки.
Головы вниз, чтоб не видеть позор.
Эхом разносятся по переулкам
Отзвуки пиршества западных свор.
Слышали крик погибавшей отчизны.
Слышали куба разбитого звон.
Все еще живы — да много ли смысла
В том, чтобы жить, если ты побежден?
Что ж ты бездействуешь, князь лучезарный?
Видишь — ошибки твоей больше нет.
Стало ли лучше Руси без державы?
Где пресловутые святость и свет?
Или же это — допущено Светом?
Жертвовать нас эпидемии смут?
Знаю — не будет вопросам ответа.
Тяжесть в душе, будто тряпки гниют.
Знаю, что тешиться глупо надеждой —
Станет от этого только больней.
Люди уже не такие, как прежде.
Кончилось время идей и вождей.
Но все равно буду вновь засыпать я
С тайной мечтой: чтоб привиделось мне,
Будто опять породила Праматерь
Плод от соития дня и теней.
Чтобы, враждебным назло иноземцам,
Я безошибочно чувствовал, как
Снова свирепое, хищное сердце
Крепнет и бьется упорно сквозь мрак.
Надежда (Ответ)
Не прорвались через стужу,
Не дожили до утра.
В черном ветре Велги кружат
Клочья нашего «вчера»,
На развалинах державы —
Пляска вестников чумы,
И гремят, гремят расправы
Надо всем, чем жили мы.
Обуздать же их потеху
Не дерзнет ничья рука:
Атлантического Рейха
Власть над душами крепка.
Все. Конец. Надежды смяты.
Пройден родины зенит...
Но, низвергнута, распята —
Тлеет, держится, стоит.
Много лет ее ломали,
И казалось, что вот-вот...
Но внезапно прошибает
Фюрера холодный пот.
Что-то снова в этих русских
Дышит, пробуя себя:
Ярость им в сердца подпустит,
Гордость вновь расшевеля,
Президентом то и дело
Вертит, отклоняет крах;
Умирающее тело
Приподнялось на локтях,
И уже выходят люди
С полицаями на бой.
Кто посмел им править судьбы,
Покусился на устой?
Гауляйтер весь трясется,
О победах позабыв —
Род проклятый не пресекся,
Русский уицраор жив!
"Избежав расправы нашей.
Где-то спрятался жругрит.
Мал пока и слаб, но жаждой
Мести он уже горит.
Дверь на ключ! Друккарг — под купол!
Не давать людей ему!
Наглецам заклеить губы,
Всех, кто дернется — в тюрьму!
Кто мечтает о реванше,
О величии страны,
Дух народа будоражит
И развеивает сны,
Кто заикнется о чести,
Помянет патриотизм —
Пусть попляшет под арестом
За фашизм и экстремизм!
Русский — вечный раб, ублюдок,
Каяться его удел,
Каждый русского поступок —
Свинство или беспредел.
Русские должны стыдиться
Всей истории своей!
Оккупанты, кровопийцы,
Осквернители церквей!"
Но народ устал от грязи.
Болью щерится в груди
Пустота, и что-то властно
Не дает ей зарасти,
Обрисовывает форму
Поля будущих боев,
Страстно, жадно ищет корма
Среди выжженных краев.
Год Дракона. Вечер. Город.
В строки падают слова,
И за ними слышен голод
Двойственного существа.
Что еще тебе, владыка?
Прикажи — и я возьмусь.
...Полночь. Тьма не кажет лика,
Только сильный, мерный пульс.
)