Павел АнтокольскийПАРЕНЬ ИЗ ГИТЛЕРОВСКОЙ ДИВИЗИИ
Парня выбрали по росту между сотен низколобых,
На год заперли в казарму, сны проверили в мозгу.
Ровно год скучал и ждал он с разной сволочью
бок о бок.
Не писал домой открыток, и оттуда ни гугу!
Силу парня разъедала тошнотворной скуки язва.
Рядом с ним, как волки в клетке,
терлась тысяча парней.
Был недаром «Волчьей стаей» этот полк
отборный назван,
Чтобы дух закалки бравой укрепить в парнях верней.
День пришел. Парней обрили.
Куртки спрыснули карболкой.
Проглотили их вагоны, целый полк — в один глоток.
Трое суток было слышно, как в дороге скучной,
долгой
Перестукивали стыки: на восток, восток, восток...
Парень вышел из вагона в три часа утра. Светало.
Небо медленно бледнело над морями спелой ржи
Непроспавшемуся парню почему-то страшно стало.
Он спросил соседа тихо: «Чья же тут земля? Скажи!»
Тот ответил: «Здесь Россия Нас сюда не пригласили
Берегись! Шагнешь к трясине.
Пропадешь в траве сырой.
Ты сюда пришел, чтоб драться».
«Надо в этом разобраться», —
Так промолвил первый парень.
И тогда вздохнул второй.
И пошли, прижавшись, парни по лугам и перелескам,
По корягам и болотам шли, пока не рассвело.
Глотки им сушила жажда, очи им слепило блеском,
Плечи им, спросонок,что ли, зябкой свежестью свело.
«Разобраться, говоришь ты?
Будешь ты расстрелян трижды
За такие речи, парень. Разобраться! Черта с два!
Мы всего не знаем сами, но за полем, за лесами
Будет отдых и добыча: город есть такой — Москва».
Так болтают по дороге парни, сделанные грубо
Из костей, дубленой кожи, крови, фосфора, белков.
Понимают эти парни, что любой из них — обрубок
Среди множества обрубков в самом рослом из полков.
«Как же нам в Москву пробраться?»
«Надо очень долго драться»
«Это дело! Рад стараться. К драке с детства я привык.
С детства мне приятен очень звук затрещин и пощечин.
Я в ударе зол и точен, как спортсмен и штурмовик».
И когда в глаза сверкнуло, и свернуло парню шею,
И швырнуло наземь грузно, и лежал он в спелой ржи,
И над ним сияло небо, беспощадно хорошея, —
Он спросил у неба тихо: «Как же это так? Скажи».
«В этом надо разобраться, — отвечало парню небо, —
Не пришлось тебе подраться. Продал ты себя за грош.
Крепко спи, не просыпайся, будто ты на свете не был:
Не твои леса и реки, не твоя созрела рожь.
Через год придут ребята, пыльный череп твой
подымут
И твою могилу примут за некошеный овраг.
Крепко спи, убитый парень, скован стужей,
ливнем вымыт.
Здесь у нас хороший климат:
не проснется мертвый враг».
НЕОКОНЧЕННОЕ ПИСЬМО
Он писал:
«Дорогая жена. Я пропал
В этой чертовой страшной войне.
Ровно месяц не мылся, неделю не спал.
Дорогая, молись обо мне».
Он писал:
«Посылаю в подарок браслет
И кавказский каракуль седой.
На каракуле крови запекшейся след.
Надо смыть эту гадость водой»
«Надо смыть» — подчеркнул И потом:
«Впереди
Еще русская злая зима.
Полученье подарков моих подтверди.
До свида...» —
И не кончил письма.
Где-то ухнуло грозно, и рухнул настил.
Вот лежит он, еще не остыл.
Он недолго на нашей земле прогостил
И письмо не отправлено в тыл.
Ни браслет золотой, ни каракуль седой
Не дошли до вдовы молодой.
Нашей крови не смыть никакою водой —
Ни дунайской, ни рейнской водой.
Добавлено: 20 ноя 2017, 13:41
