Re: Мир, каким мы его знали, подходит к концу
Добавлено: 07 янв 2015, 13:23Ну Мио то Мы еще отстоим, у Нас все подготовлено, жалко что Нас мало кто понимает 
Эта статья показалась мне любопытной.
http://regnum.ru/news/society/2140462.html
Что-то поразительное происходит с белыми американцами среднего возраста. В отличие от любой другой возрастной группы, от любой другой расовой и этнической группы … уровень смертности растет… Алкогольная зависимость, передозировка героином и опиатами, самоубийства… Как писала Гина Колата в New York Times недавно: «Только СПИД в наше время мог сделать нечто подобное».
Подробности: http://regnum.ru/news/society/2140462.html Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.
Белые мужчины среднего возраста в четыре раза чаще совершают самоубийства по сравнению с чернокожими. Их уровень жизни и здоровья падает, они все больше страдают от эмоционального стресса и психической депрессии, от которой «лечатся» с помощью алкоголя и наркомании.
«Социальную катастрофу белого мужского населения Центральной Америки можно объяснить. Во-первых, экономикой, из которой, при почти полной занятости населения — предмет особой гордости Обамы — огромная часть рабочей силы просто выпала. Во-вторых, реальная заработная плата американских рабочих остается на одном и том же уровне в течение многих десятилетий.
Десятки миллионов иммигрантов из третьего мира, которые находятся здесь легально и нелегально, «угоняют» зарплату из США, а десятки тысяч заводов под лозунгом «глобализации» перевели за рубеж миллионы рабочих мест».
Еще одним фактором, влияющим на положение данной прослойки, является снижение процента женатых мужчин. Если раньше жена и дети придавали смысл жизни и «бремени белого человека», его трудам, то теперь одинокие белые мужчины не только остаются за бортом экономики новой эпохи, но и становятся отчужденными от общества.
«Это не удивительно», — сказал Барак Обама в своей речи в Сан-Франциско, что такие люди «цепляются за оружие или религию или за антипатию к людям, которые их тоже не любят…» Мы все видели цифру — 72% черных детей, рожденных вне брака. У белых цифра не доходит и до 40%.
Потерянное поколение
В популярной культуре 1940-х и 1950-х годов белые мужчины были образцами для подражания. Они были сыщиками и полицейскими, которые противостояли таким же белым гангстерам; они были героями, которые выиграли Вторую мировую войну на полях сражений Европы и на островах Тихого океана; врачами, журналистами, юристами, архитекторами и священнослужителями. Белые мужчины были квалифицированными рабочими и ремесленниками — столярами, малярами, слесарями, каменщиками, механиками. Они были отцами-основателями и государственными деятелями: Вашингтоном, Адамсом, Джефферсоном и Гамильтоном.
Раньше президенты были белыми, а мужчины из среднего класса — великими изобретателями, капиталистами, героями американских войн… Что изменилось в нашей культуре? Все… Мир перевернулся вверх дном для сегодняшних белых детей. В наших школах учебники истории были переписаны, старые герои вычеркнуты, их статуи вынесены, а флаги убраны.
Детей учат, что Америка была «открыта исключительно для геноцида белых расистов над коренными цветными народами, которая затем поработила африканцев, чтобы использовать их для работ, которые сами белые ленились делать, а затем, озверевшие, они вышли за рамки своего полушария и колонизировали коренные народы во всем мире». В голливудских фильмах и телевизионных шоу белые мужчины из рабочего класса регулярно изображаются как нечто вышедшее из обихода, иногда их даже пренебрежительно называют белым мусором», — пишет американское издание The American Conservative.
Республиканцы быстро поняли, как использовать эту «демографию» — и то, что «белая Америка умирает», и то, что они должны обвинить в этом латиноамериканцев, азиатов и негров, и пойти по пути вигов.
Борьба за права чернокожих американцев, которая началась в 1960-е годы, была расширена и охватила женщин, латиноамериканцев, коренных американцев, инвалидов… На самом деле — это уже почти 70% нации. Белые мужчины в настоящее время составляют до 31% населения страны. Они стали единственной категорией граждан в США, против которых не только допустимо, но и похвально выступать с критикой.
Когда культурные и политические элиты США стремятся к «разнообразию» и требуют большего, чего они требуют, если не уменьшения прав белых мужчин среднего класса или тех, кто учится на первом курсе в Аннаполисе и Гарварде? Права одного, как известно, заканчиваются там, где начинаются права другого.
«Но что такое моральный аргумент против «позитивных действий», которые оправдывают дискриминацию активно размножающейся расы против уменьшающейся расы — белого среднего класса, который стал расходным материалом нашего мультикультурного режима?
«Одинокий/разгневанный/белый мужчина» — это в настоящее время приемлемый ярлык в культуре и политике. Так что Дональд Трамп, который ругает и дразнит правящую «мультикультурную элиту», которая однажды прогнала его и которую он презирает, знает, что делает. Стоит ли удивляться, что эта воинствующая антиправительственная группа привлекает белых мужчин? Сегодня Дональд ведет миллионы, как «Большая белая надежда», — пишет журнал The American Conservative.
«Сартр прав: ад — это другие! Сообщество само по себе не может подавить одиночество нашей жизни. Я думаю, что мы культура, которая производит крайнее одиночество. Одиночество создает голод», — говорит теолог Стэнли Хаюрвас в интервью журналу The Plough.
«Но такое отчаянное одиночество очень опасно. Посмотрите на хоккей и футбол. Внезапно вы оказываетесь на стадионе в окружении тысяч человек, которые прыгают вверх и вниз. Их тела окрашены в красный цвет, их окружают собратья. Теперь они думают, что их одиночество преодолено. И кто-то возьмет таких «отчужденных» детей из среднего класса, которые были без понятия, кто они, до сих пор, и скажет им, что теперь они члены команды, например, условного «фашистского колледжа». И в одночасье люди, которые были никем, становятся кем-то — «королями баскетбола» или кем-то еще.
Любой фашизм имеет в виду глубокое преобразования современного национального государства в Сообщество. Но преобразование данного класса в некое сообщество, которое станет основным источником идентичности с помощью риторики, — очень опасная затея для любого государства. Ведь сообщество никогда не создается ради самого сообщества. И те, кто его жаждет, не должны забывать Нюрнберг», — говорит Хаюрвас в интервью The Plough.
«Американский протестантизм еще иногда называют «протестантизмом без Реформации». Именно поэтому в США стало возможным синтезировать три, казалось бы, противоположные по своей сути традиции: евангельский протестантизм, республиканскую политическую идеологию и моральные рассуждения, основанные на «здравом смысле», которую предпочитают демократы. И еще одна немаловажная деталь — для американцев вера в Бога неотличима от лояльности по отношению к своей стране.
Но американским протестантам оказалось не обязательным верить в Бога, потому что они верят в саму веру. Именно поэтому мы не были в состоянии произвести интересную атеистическую концепцию в Америке. Бог, в которого веруют большинство американцев, интересен. Его просто не интересно отрицать. Атеизм в Америке автоматически ставит под сомнение утверждение, что «каждый человек имеет право на жизнь, свободу и стремление к счастью», — продолжает свои рассуждения Хаюрвас на страницах издания The Plough.
«В Америке, в принципе, можно было и не устанавливать институт церкви как таковой, так как предполагалось, что церковь устанавливается в каждом доме и в повседневной общественной жизни. Это и является главной протестантской идеей. К примеру, поправка к Конституции штата Массачусетс 1833 года, которая упразднила церковный истеблишмент, тем не менее утверждает, что «публичное поклонение Богу, благочестие, религия и мораль способствуют счастью и благополучию народа и безопасности республиканского правительства». Французский исследователь и философ Алексис де Токвиль подтвердил эту точку зрения: «Я не знаю, у всех ли американцев есть вера, но я уверен, что они считают необходимым ее присутствие в жизни страны».
Протестантизм пришел в Америку, чтобы сделать ее страной Мечты посредством веры в разумность простого человека и установления демократической республики. Вклад сформировавшейся американской церкви в создание США был настолько велик, что она уже не сможет избежать общей со страной судьбы и вынуждена жить с тем, что она сделала», — утверждает американский профессор теологии.
В результате американцы продолжают верить в Бога, но Бог, в которого они верят, имеет вполне конкретную прописку и национальность. «Знать его или поклоняться ему, чтить… — этого американский Бог не требует, а церковь существует только потому, что Бог познается через провиденциальное «учреждение свободного народа» — народа США. Это предположение разделяют как религиозные правые, так и религиозные левые. Они предполагают, что Америка сама по себе есть церковь.
Но теперь мы начинаем видеть потерю доверия со стороны протестантов и их сомнения в способности защищать себя. Им кажется неизбежным конфликт между церковью, республиканизмом и демократической моралью здравого смысла, к которому мы в итоге пришли. Америка — большой эксперимент протестантской мысли, но общество, которое создали протестанты, теперь угрожает самим протестантам. Мы можем еще застать время заката протестантизма, по крайней мере, того вида, который получился у нас в Америке. И умирает он от своего собственного успеха.
Протестантизм стал отождествляться с республиканским постулатом свободы ради свободы. Это предположение затем было подкреплено «неопровержимой» верой в здравый смысл индивида. В результате протестантские церкви в Америке потеряли способность поддерживать ту дисциплину, которая необходима для поддержания умов по-настоящему свободных людей — людей, которые способны быть подлинной альтернативой остальному миру», — пишет Стэнли Хаюрвас.
«Ирония заключается в том, что-то почти патологическом рвение, с которым религиозные правые в США пытаются навязать свою «веру» как необходимое условие для демократии, — вернейшее доказательство того, что вера, которую они навязывают, не может быть христианской.
Американцы могут ходить в церковь чаще, чем европейцы, но церкви, в которые они ходят, уже не могут бросить вызов светским условностям, которые формируют их жизнь, и не могут изменить условия, в которых оказались сами церкви.
Основная функция церкви, следовательно, сводится к поддержанию иллюзии того, что все люди должны хотеть того, что предоставляет Америка, преимущества образования и денег, — того, что американцы имеют в виду под «свободой». Таким образом, предполагается, что если вы можете выбирать между телевизором Sony или Panasonic, вы имеете «свободу выбора». Та же презумпция работает и для выбора президента. После того как вы сделали свой выбор, вы должны научиться жить с этим. Таким образом, у такого рода свободы тоже есть «риски».
А вот и место, где «статуя свободы» начинает рушиться. Как вы думаете, люди должны быть привлечены к ответственности за решения, которые они приняли, когда они не знали, что делают? — Большинство американцев говорят, что нет. Они не верят, что должны быть привлечены к ответственности, так как предполагается, что люди должны быть привлечены к ответственности только, когда действуют свободно, и это означает, что они должны знать, что делают.
Это то, за что большинство американцев должны быть ответственны и должны принять ту Историю, которую выбирали, когда у них не было никакой Истории. Это то, в чем, другими словами, и состоит свободный выбор. И этот свободный выбор — единственное, за что мы должны быть ответственны…
Кто знает, что вы обещали когда-то кому-то пожизненную верность? Именно поэтому Церковь настаивает на том, что ваши обеты были засвидетельствованы в церкви, потому что церковь считает, что обязана сдержать с вас ответственность за обещания, которые вы сделали, «когда вы не знали, что вы делали».
Это, очевидно, имеет далеко идущие последствия для того, как понимается сама идея веры. Отрицание подобной идеи производит людей, которые могут сказать: «Я верю, что Иисус есть Господь, но это только мое личное мнение». Такого рода заявления, очевидно, предполагают поверхностность человека, но таких людей становится все больше, и они, по мнению многих, имеют решающее значение для поддержания сегодняшней демократии. Такие люди считают необходимым избегать конфликтов, которые в противном случае могли бы подорвать порядок, который они путают с миром, необходимым для поддержания общества, которое не разделяет никаких общих ценностей, кроме веры в то, что никаких общих ценностей и не может быть. И у всех они свои.
Вот почему 11 сентября 2001 года имело такое сильное влияние на самопровозглашенную «самую лучшую нацию в мире». Страх смерти всегда обеспечивает консолидацию и взаимодействие между людьми, которые в противном случае не имеют ничего общего. Другими словами, они не разделяют ничего общего, кроме идеи, что смерти следует избегать любой ценой.
Вот почему американские больницы стали нашими соборами, а врачи — нашими священниками. Американская культура и церковь уже не могут объяснить, как возможна жизнь перед лицом смерти. И, таким образом, американской «свободе» и церкви также приходится вести себя и жить так, как будто мы не умрем.
Американское христианство виновато в том, что не дало понять, что бог Америки — это не тот Бог, которому поклоняются христиане остального мира. Сейчас мы сталкиваемся с концом протестантизма. Бог Америки умирает. К счастью, церкви Америки уже нечего терять. И когда вам уже нечего терять, все, что вы оставили позади, — это правда. Я надеюсь, Бог еще сможет сделать церковь подлинной — даже в Америке», — пишет Стэнли Хаюрвас для издания Religion and Ethics.