Роза Мира на RozaMira.Us

Глава 1 -->
Глава 2: Оккультное похмелье -->
Глава 3: Глаз урагана -->
Глава 4: Отшельник

— Бакулюм — ничтожество, — безапелляционно заявил брат Делирий и залихватски опрокинул бокал вина.
— Он, конечно, сдал по сравнению со старыми временами… — задумчиво протянула Алопеция, вытягивая свое дородное тело на нежном плюшевом диване.

Делирий в потрепанных джинсах непонятного цвета и в застиранной футболке, некогда прославлявшей какую-то музыкальную группу, прохаживался по квартире своей новой пассии, словно рабочий-революционер по дворянской усадьбе. Алопеция замечала эту несообразность и испытывала острое сексуальное возбуждение.

— А кто их видел, старые времена? — вдруг фыркнул Делирий, остановившись у окна и рассеянно вглядываясь в пейзаж.
— В смысле? — удивилась девушка и даже слегка привстала. Подвергать сомнению важную роль Бакулюма в становлении постсоветского сатанизма было не принято даже в самых смелых разговорах.
— А так. Старые времена… Там же эти все — Каспер, Геена… Где они теперь?
— В заднице? — осторожно продвинула Алопеция официальную версию.
— А может быть, это мы в заднице, — отрезал Делирий и продолжил расхаживать по комнате, но уже гораздо медленнее, словно плавая в жидкости. — То есть он… А мы — вместе с ним.

Он прервал свою ходьбу так резко, что даже пошатнулся. Взмахнув руками для равновесия, глухо выматерился и сел на мягкий бесформенный пуф, едва ли не целиком поглотивший его суховатое тело, некогда сильное и жилистое, но теперь уже слишком измученное нездоровым образом жизни.

Если говорить начистоту, то брата Делирия тоже можно было отнести к «старым сатанистам». Четырнадцатилетним подростком он шатался по кладбищам в окрестностях родного Клина и чертил пентаграммы на стенах в то самое время, когда двадцатилетний Бакулюм постигал основы сатанинской философии в ФИДО, отмахиваясь от ворчания жены и морщась от воплей младенца за стеной. После окончания путяги Делирий устроился санитаром в морг, что сразу вознесло до невиданных высот его статус в компании малолетних воинов тьмы.

Через десятые руки Делирию передали замызганные распечатки и отксеренные рукописи, натолкнувшие его на мысль, что сатанизм представляет собой нечто более сложное, нежели мрачноватое гопничество. Вдохновившись, он сам начал писать стихи и прозу — причем, что любопытно, объективно его творчество оказалось более качественным, чем опусы большинства завсегдатаев литературных сайтов. Но, к счастью или к несчастью, на литературных сайтах Делирий не бывал. Вместо этого он стал медленно и серьезно, с пиететом троечника читать классику — Булгакова и Де Сада, Макиавелли и Ницше, Лермонтова и Бодлера… В сравнении с их произведениями его собственные писания выглядели тускло, и Делирий приучился их стыдиться. Все его творчество, до сих пор оцененное лишь единичными друзьями, пылилось в ящике письменного стола.

Выбрав из своей компании малолеток потолковее, Делирий (тогда еще носивший иное имя, взятое в честь упомянутого в распечатках демона) основал собственный оккультный орден. В течение года или двух он упоенно игрался, заставляя адептов то выдерживать посты, то заучивать наизусть Шан Ечто. Один раз некая экзальтированная девушка даже согласилась побыть живым алтарем на черной мессе. Но потом, как обычно бывает в подобных собраниях, все перессорились. Постепенно все общение былых адептов свелось к взаимному перебрасыванию порчами и проклятиями. Делирий на короткое время подсел на наркоту, отлежал в клинике, вышел в устойчивую ремиссию и превратился в отшельника. Если ему решался позвонить кто-то из былых дружков (будь то сатанисты или наркоманы), он разражался страшной матерщиной, одновременно пугая и радуя свою старенькую маму.

Тем временем с некоторым запозданием начал приближаться кризис тридцатилетнего возраста, который Делирий, успевший изучить основы астрологии, называл первым возвращением Сатурна. Бытовало мнение, что периоды, когда Сатурн принимает на небе то же положение, что в натальной карте, являются ключевыми в биографии и самосознании человека.

В юности Делирию казалось, что быть санитаром морга — вполне достаточно, чтобы ощущать себя таинственным жрецом Смерти. Но постепенно обстановка стала привычной, и Делирий часто чувствовал себя простым рабочим завода или офисным планктоном… К тому же он из-за вечного пьянства и общей пакостности характера находился не на лучшем счету у начальства. Со второго или третьего года работы с ним неизменно обращались как с сотрудником, лишь по случайности еще не уволенным.

Во время своего отшельничества Делирий наконец решился на тот шаг, который большинство россиян его возраста сделали десятью годами ранее — а именно приобрел старенький компьютер и вылез в интернет. Первые результаты, выданные поисковиком по запросу «сатанизм», его шокировали. Оказалось, что за эти годы в сети успела пышным цветом расцвести масштабная сатанинская культура. Почти все тексты, обрывки которых он бережно хранил на бумаге и тщательно скрывал от непосвященных, были многократно продублированы в открытом доступе на множестве сайтов. Были у сетевого сатанизма и свои лидеры — в том числе Бакулюм. Делирий немедленно ему написал, стараясь, впрочем, не особенно светить свое неофитство. Он готов был согласиться, что стоит много ниже таких корифеев, как Бакулюм, однако не мог не заметить, что основная масса сетевых сатанистов вряд ли может соперничать с ним в уме и жизненном опыте. Сравнивать себя с ними было куда приятнее, чем с Ницше.

Впрочем, впервые выбравшись из своего маленького поселка неподалеку от Клина в Москву на встречу с Бакулюмом, Делирий все же волновался, как мальчишка. Он ожидал увидеть кого-то вроде гитариста знаменитой металлической группы. Черный с проседью хайр, взгляд матерого волка, скрипящая кожаная одежда и дорогая черная машина, а может быть, мотоцикл. Розовощекий толстячок в интерьерах квартиры Лагофтальма его, безусловно, разочаровал. Однако была в этом и хорошая сторона… Делирий ощутил, что чувствует себя отнюдь не так стесненно, как рассчитывал. Он быстро представился как бывший глава мощного клинского ордена, несколько раз блеснул в разговоре именами известных сатанистов (узнанными месяцем ранее из интернета), рассказал пару циничных рабочих баек… Кончил же он тем, что вусмерть напился и читал в мегафон Енохиану с балкона, благодаря чему и получил свое говорящее магическое имя. В отличие от большинства адептов, ради него Бакулюм даже не стал выбирать из МКБ-10 название болезни позаковырестее. Пускай все, включая самого поименованного, мигом догадались, что значит это слово — в данном случае Бакулюма это не волновало.

Делирий стал с завидной регулярностью посещать собрания, часто оставаясь ночевать. В большинстве случаев он не успевал добраться до Клина к началу дежурства, что и стало последней каплей для руководства. Увольнение очень беспокоило Делирия — во-первых, он боялся признаться новым друзьям, что более не является «жрецом смерти»; во-вторых, он совершенно не представлял, где еще сможет работать. Пока ему удавалось перебиваться небольшими накоплениями, маминой пенсией да редкими шабашками на разгрузке в продуктовом магазине у дома. Пробовал даже, будто бы в шутку, поговорить с Диастемой о журналистике… Однако та начала читать ему лекцию о том, что для работы в СМИ недостаточно уметь писать связные тексты без большого количества ошибок (это Делирий умел), но нужно еще знать «повестку дня», пользоваться «перевернутой пирамидой», ориентироваться на «целевую аудиторию»… В общем, Делирий сделал вывод, что для начала карьеры журналиста надо, как и для начала карьеры санитара в хлебном столичном морге, занести кому-нибудь денежку. А денег не было. В итоге Делирий стал решать проблему трудоустройства по-русски — то есть заливать каждую крамольную мыслишку из серии «что делать?» ударными дозами алкоголя.

Древняя память, грозная тайна.
Вскинуты руки в жесте проклятья.
Ты еще веришь — это случайность…
Но за случайности дорого платят.

Делирий открыл глаза. Алопеция, не обращая внимания на задремавшего кавалера, тыкала пальцем в планшет. Именно из планшета и доносились звуки музыки.

Черное с белым кровью зардеют,
Пламенем алым небо расцветят…
Странное право у чародеев —
Делать искусство орудием смерти.

Делирий снова закрыл глаза и расслабился.

Помнишь, как эхо билось о скалы?
Звезды, как листья, сыпались в море…
Помнишь те стены в мертвом оскале,
Лезвия молний в зловещем узоре?
Ныне — покинутый и позабытый
Лес, что когда-то был песней зеленой.
Корни и ветви — словно под пыткой,
Криком немым в изувеченных кронах.
Гордые башни ныне в руинах,
Древние песни помнит лишь ветер.
Черное диво Лунной долины,
Замок Наэрта, где твои дети?!
Руку направит охотник умелый;
Визг тетивы — это песня о смерти.
Цели достигнут заклятые стрелы,
Вспыхнет лишь красным роса на рассвете.
Сумрачный ворон в бархате ночи,
Сойка, как в нимбе, в сиянии утра,
Где вы? Лишь холод забытых пророчеств
Станет ответом наследия мудрых.
Мальчик в пожаром охваченном доме,
Словно сестру, обнимающий флейту;
Всадник, с обрыва летящий звездою, —
Траурный гимн уходящему лету.
Верные души совы и пантеры
В камни навек заковало заклятье.
Рухнули чары, заперты двери,
И не вернутся ушедшие братья.
Раны травой порасти не сумеют,
Время развалины пылью не скроет…
Странное право у чародеев —
Силу великих доказывать кровью.
Древняя память, грозная тайна.
Вскинуты руки в жесте проклятья…
Ты еще веришь: это случайность.
Но за случайности дорого платят.

— Мне когда-то давно, я тогда еще не сидел в интернете, передавали кассету с такими песенками, — вспомнил Делирий.
— Это Мартиэль, — пояснила Алопеция.
— Я не знаю, кто там именно пел… По-моему, разные. Но стиль именно такой… Эти, как их…
— Менестрели. Я еще в эпоху толкиенутости на них подсела. А Баланит, кстати, даже на флейте в группе играл тогда. Правда, не совсем менестрельщину, а фолк. Хотя нет, вру, толкиенистом он тогда уже перестал быть. Как раз бросил меч и взялся за флейту… Мы его тоже клеймили за предательство. Представляешь, прямо перед важной игрой. «Не хочу, отстаньте, это больше не мое». И плевать, как мы без него будем.
— Так что ж ты его после этого привела к нам?
— Ну это уже не после этого… Много времени прошло. Просто списались потом в интернете, оказалось, что я теперь сатанистка, и он сатанист. Он на форуме у Бакулюма терся, много умных вещей говорил. Имя именно от него получил, хотя в реале был тогда в другой тусовке. Я подумала, что он изменился.
— Люди не меняются…
— Но я все же не понимаю, зачем он бросился на Бакулюма, с чего. Неужели нельзя быть умнее? У всех свои недостатки… Ну бросился бы на меня, стал бы говорить, что я живу на деньги родителей, — Алопеция нервно передернула плечами. — Я бы тоже так отреагировала.
— Как так? — ухмыльнулся Делирий. — Я пьяный был, но я все помню. Знаешь, Алка, мне кажется, даже ты не стала бы так истерить. Ты бы по морде дала, хоть ты и не мужик.
— А мужик, по-твоему, обязан бить в морду?
— Он обязан не пищать и не плакать.
— Да ну тебя, он не плакал. И вообще, знаешь ли, нежность и слабость может проявлять человек с любой конфигурацией пиписьки. Это все предрассудки…
— Давай не будем сейчас говорить о нежной пипиське Бакулюма? А то у меня сегодня не встанет, сама же расстроишься.
— Но все-таки, — усмехнулась Алопеция, картинно вытягивая обтянутые чулками ноги. — Если все так… То почему ты на него не кидаешься? Почему не говоришь ему в лицо все это?
— А может, я умнее Олежки. Настанет время — скажу. Только когда точно буду уверен, что ковен без него может обойтись. Ну то есть… что кто-нибудь может его заменить.
— Уж не ты ли?
— Может, и я. Может, Лагофтальм. Но пока, это я точно знаю, никто не готов.

Глава 1 -->
Глава 2: Оккультное похмелье -->
Глава 3: Глаз урагана -->
Глава 4: Отшельник -->
Глава 5: Запасной аэродром

Вера домыла посуду, насыпала корма в миску одышливого мопса Джека, и с сомнением посмотрела на дочь. Говорить или не говорить?.. Никогда не знаешь, как выйдет хуже. Девятнадцатилетняя Настя, не замечая метаний матери, с аппетитом наворачивала овсянку из прозрачной миски с мультяшным медвежонком. Время от времени она трогала пирсинг в носу — эта деталь была для нее пока новой и непривычной.

— Сегодня вечером папа заедет, — наконец решилась Вера.
— И что?
— Ничего, просто рассказываю.
— Такой обычный разговор за завтраком.
— Да.
— Ну-ну.

Миска с грохотом шлепнулась в раковину. По квартире замелькали кислотные кофточки, брючки, сумочки и платочки — Настена собиралась в институт.

— Ты с Джеком не погуляешь? — спросила Вера, ставя на полку вымытую миску.
— У меня нет времени.
— Хорошо…
— И кстати, я сегодня ночую у Катьки.
— Почему?
— Просто рассказываю, — ответила девушка с видом оскорбленной невинности, не умея, впрочем, сдержать торжествующую улыбку.

Сергей прибыл около восьми вечера, едва только Вера вернулась с работы. Пыхтя, чмокнул супругу в щечку и пустился в длинные путаные рассуждения об ужасах часа пик.

— Если бы не острая нужда, да, именно нужда, мне очень нужно забрать пару дисков… Ни за что бы не поехал в это время. Представляешь, ни разу даже не присел. И как ты выдерживаешь это изо дня в день? Я всегда говорил, Верочка, ты героиня.
— Мне недалеко, без пересадок.
— Да, тебе повезло…
— Что ж ты не приехал раньше? Ключи у тебя есть.
— Я думал об этом, но с моим образом жизни трудно просыпаться раньше двух. А потом, знаешь ли, все это… Туда, сюда… Как сядешь в интернет за завтраком — смотришь, уже вечер.

«Забирай свои диски и убирайся!», — чуть было не произнесла Вера. Она и сама не понимала, что вызвало этот порыв. Сергей, как обычно, был учтив и лучился доброжелательностью. «Все-таки есть в нем что-то… Какая-то очень хорошая энергетика», — попыталась Вера успокоить саму себя.

Супруги немного посидели за чаем, сплетничая о бывших однокурсниках. Потом перешли на политику — не выходя, впрочем, за рамки светской беседы. На протяжении разговора Вера оттаяла. Она была малообщительным человеком, у нее не было подруг и любовников. Пока она действовала в рамках привычного многолетнего расписания — работа-дом-телевизор-прогулка-с-собакой — одиночество редко ее беспокоило. Но все же иногда хотелось высказать какие-то мысли вслух, улыбнуться в ответ на улыбку другого человека. Встречи с бывшим мужем стали для нее отдушиной, не нарушавшей, впрочем, общего размеренного течения жизни. Кроме того, в беседах со случайными людьми она могла продолжать называть себя замужней женщиной. Это внушало уверенность: Вера всегда презирала разведенок. А что они живут практически раздельно… Не дети уже, у многих так получается.

Вера отметила, что потрепанная подростковая одежда Сергея резко контрастирует с приличными интерьерами ее квартиры (кою при желании можно было свободно задействовать как студию для съемки рекламы моющих средств или бытовой техники). Это было приятно… Во-первых, Вера ощутила постыдную, но сладкую гордость за свое благополучие. Во-вторых — ее охватил прилив материнской нежности.

— Покушать не хочешь? — спросила она, когда Сергей уже шебуршился среди дисков в комнате, в которой были сложены его вещи, наполовину упакованные для так и не состоявшегося переезда.

Сергей не отказался. Он приканчивал второе, когда во входной двери внезапно зашуршал ключ. Вера заметно напряглась.

— Здрасьте, — небрежно бросила Настя, пересекая кухню и наливая себе сок в высокий стакан. Сергей что-то невнятно пробормотал в ответ. Девушка с соком прошла к себе в комнату, улеглась на кровать и уткнулась в планшет.

Китти
Малыш, извини! Но сегодня правда никак. Надо было раньше предупреждать. С тобой точно все в порядке?
Настена
Да не парься, все нормально. Просто тут мудак этот.
Китти
Папашка?
Настена
Типа того.
Китти
Сочувствую! Держись, малыш.

Вздохнув, Настя отшвырнула планшет и вытянулась на кровати. Вскоре она против воли стала вслушиваться в разговор на кухне. Джек, тяжело дыша, с третьей попытки забрался на кровать и улегся под боком молодой хозяйки.

— А с деньгами у меня, конечно, плохо, не буду скрывать, — говорил Сергей застенчиво, но достаточно громко. — Будешь смеяться, но меня всякие малолетки уже начали попрекать бедностью.

Ответа матери Настя не услышала — похоже, та стеснялась разговора больше, чем проситель, и старалась изъясняться одними жестами и вздохами. Настя с детства замечала эту ее манеру. Поскольку отец больше ничего не говорил, а мать незаметно проскользнула в свою комнату, девушка сделала вывод, что та решила заткнуть отца наиболее верным способом — то есть как можно быстрее дать ему то, что он хочет. Девушка вспыхнула и прошла на кухню.

Сначала она просто подчеркнуто медленно наливала себе второй стакан сока. Мать мялась в дверях — кажется, деньги уже были при ней, но она не решалась осуществить акт благотворительности при дочери.

— А ты трахаешь их, этих малолеток? — наконец осведомилась Настя таким тоном, каким из вежливости задают вопросы о маловажных деталях жизни собеседника.
— Что? Каких? — взволнованно забулькал Сергей.
— Которые тебя деньгами попрекают.
— Вера, это возмутительно, — глядя в стол, нараспев произнес видный идеолог российского сатанизма. — Не могла бы ты, эээ, унять свою дочь и попросить ее не вмешиваться во взрослые дела?
— Свою дочь… — фыркнула Настя, выходя с кухни. Хлопнула дверь ее комнаты, спустя несколько секунд оттуда донеслась громкая музыка.
— Подростки, — смущенно улыбнулась Вера, протягивая бывшему супругу новехонькую пятерку. Тот в ответ неловко чмокнул ее в щечку. Непохоже было, чтобы сцена с Настеной произвела на Сергея какое-либо впечатление.

Спустя пятнадцать минут Бакулюм бодрым колобком катился к станции метро «Алексеевская». С одной стороны, поездка оказалась удачной. В кармане его косухи лежали диски с фильмами об американской «Церкви Сатаны», которыми он рассчитывал впечатлить публику на завтрашнем собрании, плюс несколько любимых с юных лет музыкальных сборников. Да и материальное положение немного поправилось… Более того, в присутствии Веры он всегда расслаблялся и успокаивался — все-таки здорово, когда ты не должен ежеминутно заботиться о поддержании имиджа великого современного философа… В своей обычной компании (и даже наедине с Диастемой) Бакулюм позволял себе расслабиться исключительно в пьяном виде.

С другой стороны, пять тысяч — это не так много… Бакулюм вздохнул, против воли вспоминая спор с этим гаденышем Баланитом. Но много сильнее, нежели шаткое финансовое положение, его расстраивала перспектива поездки на «Щелковскую» с двумя пересадками на метро, а потом еще и на автобусе до дома… Вздохнув, Бакулюм завернул в небольшой магазинчик и разменял пятерку, купив себе две баклажки пива. Затем вышел на проспект Мира и взмахнул рукой…

Таксист тысячу раз проклял тот миг, когда взял на борт капризного пассажира. Начиналось все очень хорошо — толстяк, не торгуясь, согласился заплатить втридорога. Но уже в первую минуту поездки он потребовал выключить радио и выдал таксисту диск с тяжелым металом. На полпути они долго тыкались по дворам, потому что пассажиру приспичило облегчить мочевой пузырь. Затем он пролил в салоне пиво и даже не подумал извиниться — а лишь долго сетовал по поводу утраты поллитра бесценного напитка. Высадив толстяка на Красноярской, таксист с облегчением вздохнул и констатировал: «Ну хотя бы не наблевал».

Глава 1 -->
Глава 2: Оккультное похмелье -->
Глава 3: Глаз урагана -->
Глава 4: Отшельник -->
Глава 5: Запасной аэродром -->
Глава 6: Черти в тихом омуте

Диастема сидела на диване, поджав под себя ноги и рассеянно глядя на экран монитора, где личности в черных мантиях производили торжественные манипуляции вокруг пентаграммы, начертанной на полу огромной залы. Показом руководил Бакулюм, поминутно ставивший запись на паузу и разъяснявший, в чем неправы эти бездуховные американцы. Кот-недобегемот долго урчал, ласкаясь к Диастеме, но потом осознал тщетность своих усилий и переключился на кого-то из неофитов. Диастема на самом деле рада была бы приласкать кота – но она знала, что Бакулюм не одобряет возню с животными. Пару лет назад он даже опубликовал в интернете программный текст о неразумности содержания кошек с точки зрения сатанизма. Из текста следовало, что кошки не приносят современному человеку никакой пользы, а значит – являются паразитами, получающими корм и тепло в обмен на эмоциональные манипуляции.

Делирий сидел на другом краю дивана и время от времени страдальчески морщился. Кажется, он бы предпочел посмотреть фильм без пауз. Диастема подумала, что надо бы как-то корректно намекнуть возлюбленному на необходимость сменить формат просмотра… Ведь комментарии можно озвучить по окончании фильма… Но, немного поразмыслив, она решила манкировать своими обязанностями «сестры-хозяйки». Что-то она сегодня не в духе.

На самом деле депрессия продолжалась с того самого утра, когда она проснулась после встречи с Баланитом. И самое поганое, что на этот раз (едва ли не впервые за четыре года) она не имела никакой возможности проконсультироваться о своем состоянии у своего лучшего друга и наставника. Диастема понимала, что рассказ об этой встрече его обидит.

Хотя… Если говорить совсем начистоту, то Бакулюм мог бы без каких-либо затруднений разложить ситуацию по полочкам и объяснить чувства Диастемы с точки зрения психологии и физиологии. Но почему-то девушке не хотелось этого слушать. Это обидело бы ее.

Так или иначе, но впервые со времени их знакомства у девушки появилась какая-то тайна. Тайна от человека, который успел узнать о ней все, вплоть до деталей первой детской мастурбации! Диастема отвыкла иметь секреты, мысли о встрече с Баланитом жгли ее огнем, поминутно угрожая выродиться в чувство вины. Она одергивала себя, напоминая, что действительно не сделала ничего дурного – и чувство отступало… Но затем тоненький голосок в голове шептал: «Так почему же ты скрываешь это, если в этом нет ничего плохого?». И все начиналось заново. Диастема сжалась в позе эмбриона и выглядела больной. Но никто не обращал на это внимания.

Картинка на экране сменилась — теперь участники ритуала, уже без мантий, поочередно давали мини-интервью. Они говорили, что сатанизм помог им найти себя, что темный путь — это вовсе не религия маньяков и не игры подростков…

— Взгляните, они словно оправдываются перед обществом, — торжествующе заявил Бакулюм, снова прервав просмотр. — Они не имеют смелости выйти за его рамки, открыто и честно заявить – «я не такой, как вы»… Напротив, они изо всех сил стараются убедить общество в том, что они — такие же люди, как и все, просто имеют, гхм, необычное хобби. Пожалуй, даже наши отечественные кошкодавы дискредитируют сатанизм меньше, чем эти слюнтяи и слабаки.

— Может быть, про тех, кто не оправдывается, просто не стали бы снимать фильм? — предположил один из неофитов.
— Совершенно верно! — обрадовался Бакулюм. — Совершенно верно.
— Так зачем же мы это смотрим? — лениво поинтересовался Делирий.
— Ну как сказать… Чтобы знать, какими не надо быть. Чтобы получить предупреждение об искушениях, ожидающих нас на пути.
— А почему бы самим сатанистам… Ну, настоящим… Не снять про себя хорошее кино? — вдруг поинтересовалась одна неофитка.

Эта идея захлестнула собрание. Все (и Бакулюм в первую очередь) начали живо обсуждать сценарий и технические детали. Лагофтальм, оживившись, приволок откуда-то старенький штатив и стал уверять, что осталось лишь достать более-менее приличную камеру. Сбегали за пивом. Позвонили какому-то шапочному знакомому, который вроде бы имел профессиональную камеру, но тот отказался одолжить ее даже на одну неделю. Наконец решили, что можно оформить кредит на Диастему, поскольку она единственная из присутствующих имеет более-менее высокооплачиваемую постоянную работу. Девушка робко возразила, что уже платит ипотеку, но ее уверили, что выплаты будут производиться из сборов неофитов.

— Это просто формальность, Ди, пустая формальность. Уверяю тебя, если бы не мои проблемы — я бы сам на себя все оформил… Я уверен, что мой авторитет позволит собрать достаточно денег на хорошее качественное кино. А когда фильм будет готов – мы выложим его в интернете и укажем номер электронного кошелька… Но ты же знаешь, банкиры смотрят не на честность и достоинство человека, не на разумность и перспективность его планов, а на трудовую книжку и другие ненужные бумажки, — важно увещевал Бакулюм.

Наконец Диастема согласилась. Она сказала себе, что к утру о договоренности все равно забудут. Так бывало уже не раз со многими масштабными проектами. Бакулюм начинал разрабатывать компьютерную игру, строить загородное капище, издавать три или четыре альманаха… «Главное, — подумала Диастема, — Чтобы он слился до того, как кредит будет оформлен. А то получится совсем обидно: камера эта будет пылиться, деньги придется платить… И ведь даже продать ее он не позволит — возмутится, мол, неужто я считаю идею с фильмом похеренной, ведь всего год прошел».

Тут Диастема спохватилась. Да что же она несет? Куда обратились ее мысли? Ведь еще полгода назад она искренне увлеклась бы идеей фильма, она сочла бы этот проект шансом прославить Бакулюма и вывести его из позорного подполья… Сделать его русским ЛаВеем… А теперь – о чем она думает? Что за цинизм?

Девушка вышла на балкон и закурила. Может быть, это ПМС? Бакулюм вечно призывал ее не забывать о том, что 90 процентов мыслей женщины обеспечивает игра гормонов. Да, точно. Надо просто дождаться месячных, и все пройдет. А ждать осталось… Гм… Две с половиной недели.

Присев на корточки, Диастема воровато вынула из кармана колоду Таро и разложила прямо на полу «Вокзал для двоих» на себя и Бакулюма. Сигнификатором стала пятерка кубков — карта распада и разочарования. Сознание Диастемы характеризовала Луна – зыбкость и неясность, а сознание Бакулюма — Иерофант, аркан застоя и формализма. Подсознание Диастемы символизировал рыцарь жезлов — жертвенность, страсть и бросание в крайности. Подсознание Бакулюма – семерка кубков, карта болотной гнили. Наконец, внешне Диастема выглядела как дама мечей — хищница и разрушительница, а Бакулюм — как четвёрка дисков: материальная озабоченность. «Не очень-то весело, — горестно подумала девушка. – Хотя, может быть, я себя накручиваю». Еще раз окинув взглядом расклад, она констатировала: «Ладно, по крайней мере, он не беспокоится и ничего не подозревает. А я… А с собой я справлюсь».

Смешав карты, Диастема ненадолго застыла в нерешительности и потом резко раскидала их снова. Сигнификатором их отношений с Баланитом стала Сила – аркан, на котором была изображена обнаженная женщина, то ли борющаяся со львом, то ли предающаяся акту зоофилии… Ее сознание снова характеризовала Луна. Его сознание — двойка мечей: внутренний разлад и скепсис. В ее подсознании лежала все та же дама мечей, а в его – Звезда: карта, символизирующая аниму или музу. Внешне Диастема выступала как пятерка жезлов (петушиные бои, пламя бесплодных споров), а он — как король кубков: яркий и чувственный мужчина. «Может быть, я плохо мешала? Почему снова Луна?» — подумала девушка. Но нет, вроде бы тасовка была проведена вполне тщательно.

На следующий вечер масла в огонь подбавила мама. Она позвонила в дверь, когда Диастема задумчиво просматривала на компьютере фотографии, сделанные во время той знаменательной прогулки. Один снимок, совместное селфи на мосту, получился особенно удачно — и Диастема, и приобнявший ее Баланит могли бы понравиться даже совершенно не знающим их людям. Ди и так, и сяк примеривалась, чтобы вырезать из этой фотографии аватарку — но обязательно оставалось ясно, что кто-то ее обнимает, и этот кто-то — не Бакулюм. Это было тем более печально, если учесть, что в последние годы она редко хорошо получалась на фотографиях. Постоянные метания между домом, работой и Красноярской давали о себе знать: Диастема осунулась и не выглядела на свои двадцать четыре года. А на этой фотографии… Нет, она не была румяной и цветущей, но ее лицо светилось огромным спектром эмоций, и даже синяки под глазами не уродовали ее, а создавали образ роковой женщины.

Именно этот снимок и увидела на экране мама, едва войдя в комнату. Мама все эти годы пребывала в уверенности, что дочка либо ни с кем не встречается, либо ее романы настолько несерьезны, что о них не стоит рассказывать родителям. Пару лет назад (Ди не могла вспоминать эту сцену без смеха) мама даже затеяла разговор о ее возможной лесбийской ориентации. Стараниями озабоченных депутатов современные родители уверились в том, что проблема гомосексуальности стучится в двери каждого дома. Мама не ругалась, нет. Она лишь кудахтала, что «тебе нечего бояться, но я просто подумала — я никогда не видела твоих мальчиков, а с Ирочкой (она имела в виду Алопецию) ты общаешься так плотно»… Но когда Диастема заверила маму в своей полной гетеросексуальности, та испытала видимое облегчение.

Сейчас же бедная женщина пришла в полный восторг. Она успела много наговорить на тему «вы такая прекрасная пара», прежде чем дочке удалось вставить слово об исключительно дружеском характере их отношений с Баланитом.

«А скорее даже о вражеском», — вздохнула Ди, когда мама наконец допила свой чай и отправилась восвояси. Со злостью закрыв фотографии, девушка начала читать Майера. Лучший метод отвлечь свой разум от всякой гормональной ерунды — загрузить его чем-то по-настоящему высокоинтеллектуальным. Но почти сразу книга подсунула ей под нос практически точное описание аркана «Сила»:

Имеет Серы добродетель Гиппомен;
Она же — ускользающий Меркурий.
В погоне женщина побеждена мужчиной.
Им, жаждущим любви, обняться суждено
В святилище Кибелы, разъярив богиню,
Которая во львов их обратит;
Красны тела любовников, сердца пылают.

Диастема
Как ты думаешь, насколько практическая магия и общее развитие оккультиста совместимы с любовью, страстью, со всеми этими низменными животными телодвижениями?
Алопеция
Ну, мне кажется, очень совместимы. Есть ведь даже, например, сексуальная магия…
Диастема
Бакулюм считает сексуальную магию пошлой и примитивной.
Алопеция
Я могу согласиться, что она не для него… То есть не для вас. Вы, как бы это сказать, приземленные. В хорошем смысле. Реализм, стихия земли, практичность. Но вот я, например, никогда так эффективно не ритуалю и не пишу картины, как во времена влюбленности.
Диастема
То есть ты считаешь, что это можно использовать как инструмент?
Алопеция
Я бы даже сказала, как знамя.
Диастема
Но ведь это отключает разум.
Алопеция
Лично у меня разум отключается, когда я неделю не трахаюсь.
Диастема
Да… Мы совсем разные люди.

«Любовь… Что эта шлюшка знает о настоящей любви, — думала Диастема, лежа в ванной. Ее худые ноги, согнутые в коленях, неловко и жалобно завалились на бок. — Любовь как продуктивное сотрудничество двух людей, идущих по жизни одним путем. Любовь, направляемая разумом. Вот где настоящие страдания и настоящие испытания. Осознавать все, не заблуждаться и не обманывать себя… Не возносить любимого на вершину, понимать, что он не идеален — но все же быть с ним и шаг за шагом помогать ему избавиться от несовершенства»…

«Ты говоришь его словами», — вдруг прозвучал в ее голове голос Баланита.

Глава 1 -->
Глава 2: Оккультное похмелье -->
Глава 3: Глаз урагана -->
Глава 4: Отшельник -->
Глава 5: Запасной аэродром -->
Глава 6: Черти в тихом омуте -->
Глава 7: Ведро крабов

Баланит лежал на кровати в квартире, которую снимал пополам со Стасом (его напарником на одной из прошлых работ) и вел напряженную переписку с Номеном, представителем конкурирующего ордена.

Номен: Извини, парень, но это просто смешно. Все когда-то ссорятся, все имеют друг к другу предъявы… Но Хер Моржовый — это вообще за гранью.

Баланит: Может, он хотя бы в прошлом что-то собой представлял?

Номен: Говорят, он был простым адептом в ковене у Геены. Ну да, может быть, нормальным простым адептом. Мне рассказывали — тихий такой, скромный пухлявый мальчик…

Баланит: Сам он говорил, что Геена потом ушла из сатанизма и начала цинично делать бабки.

Номен: Почему ушла? Я знаю ее знакомых, она вроде до сих пор в теме.

Баланит: Ну у нее там типа сеть магических салонов, бизнес, попса… И ничего более.

Номен: А кому она обязана отчитываться насчет «более»? Вообще ты туда лучше не лезь. Это серьезные люди, у них своя тусовка и свой интерес.

Баланит: Страшно проклянут?

Номен: Да нет… Скорее просто не поймут. Ты же не можешь на улице подойти к президенту «Кока-колы» или там к губернатору, и начать орать – «Хей, вы христианин? Давайте пообщаемся, ведь я тоже христианин!». Даже если он реально является христианином, чтит все постулаты и исполняет ритуалы. Но это личное, для себя, понимаешь? Так же и с сатанизмом.

Баланит: Но вы ведь, например, своей тусовкой тоже собираетесь?

Номен: Мы собираемся. Хотя, если без протокола, у нас тоже говна намешано… Сейчас вот не утихает скандал — кого ставить верховной жрицей, бывшую жену Вульфа или Аскольду питерскую. Жена не на все практики готова, однако она — жена. А Аскольда готова на все, но у нее ребенок и она далеко не всегда может выбраться. При этом на нее завязаны крупный сайт и альманах, она уже всерьез грозится их увести… Иногда посмотришь на это — тьфу! Где бесконечная чистая Тьма, где врата Ада, где сердце Дьявола? Возятся, как крабы в ведре…

Баланит: Ну если у всех свое говно — почему Бакулюма так не любят?

Номен: Да потому! Потому что везде — какой-никакой сатанизм, хотя бы и загрязненный человеческой слабостью. А у вас… Сплошное поклонение головным тараканам Хера Моржового. Ты хотя бы знаешь, как он вам имена дает?

Баланит: Не знаю.

Номен: А ты пробей свое имя в яндексе.

Баланит: Бля!

Номен: Но это он просто мстит. Над ним самим когда-то кто-то у Геены прикололся… Или насчет Хера Моржового ты тоже не в курсе? Пробей «бакулюм»…

Баланит: Бляааа….

Номен: Потому и ходят слухи, что он к себе набирает только самых тупых. Ты уж извини, но как можно не догадаться просто забить собственное имя в поисковик?

Баланит: Не знаю… Может, я и правда тупой. Но механизм все же немного сложнее… Он ведь вообще очень не одобряет использование интернета. С его точки зрения, интернет — это средство, позволяющее людям найти друг друга для реалового общения. В общем, тот ещё эммм… краб! Одна его телега про то, что сатанист не должен быть богатым, чего стоит.

Номен: Неудивительно… Про него в этом самом интернете столько понаписано, если знать, где искать.

Баланит: Он знает. Только говорит, что это враги, неправильно понимающие сатанизм… Сначала этому веришь. Логично же: истинного воина Тьмы всюду преследуют жалкие завистники. А потом уже начинаешь догадываться… Но привыкаешь. Это уже как бы твои друзья, и неохота думать о них плохо. Что интересно, сам он вылезти со дна он даже не пытается, только вниз всех тянет!

Номен: Ага. Но ты не переживай… Хочешь, если что, приходи к нам. У нас тридцатого будет открытое собрание в Битцевском парке. Там будут всякие малолетки из группы ВКонтакте, из провинции несколько ребят, ну и вообще… А потом, может, и во внутренний круг войдешь.

Баланит: Благодарю, я подумаю.

Он встал с кровати и прошелся по комнате. Думать он не собирался, скорее это был просто жест вежливости. Как-то не особенно хотелось мигом переметнуться из огня да в полымя, из душной квартиры Лагофтальма на парковое сборище (возможно, с боями двух жриц в грязи в качестве гвоздя программы). В какой-то момент Олегу захотелось связаться с кем-то из ребят, оставленных на Красноярской… Объяснить им, в чем дело, призвать сбросить оковы диктатуры и все такое… Но в тот же миг он вспомнил, что такое уже бывало. Почти каждый человек, поссорившийся с Бакулюмом, спустя некоторое время пробовал наладить общение с прежними товарищами. На внутреннем жаргоне это называлось «поливать грязью». Слушать таких людей не дозволялось: по умолчанию считалось, что после разрыва с великим учителем адепт-расстрига может изрекать исключительно глупости и ложь.

Олег горько ухмыльнулся. В эту версию легко было поверить, если учесть, что все обвинения в адрес Бакулюма действительно звучали до нелепости чудовищно. Легче было решить, что такие вещи выдумывают о ком-то, а не попытаться примерить их к действительному положению дел. «Будь настолько закоренелым мудаком, что никто не поверит в возможность такого мудачества», — вывел Олег своеобразный «закон моржового хера».

В одном Олег был не прав: в отличие от него, многие адепты достаточно быстро узнавали значение своих имен. Некоторые даже решались задать Бакулюму соответствующий вопрос. Он с невозмутимой улыбкой хвалил их за проницательность и объяснял, что как сатанизм разрушает божественное творение, так и болезни уничтожают хлипкое несовершенное тело человека. «Разве ты не знал, что в прошлом все хвори приписывались воздействию демонов?» — говорил он. И люди верили… Обида обращалась в гордость, и вот уже прозревший адепт начинал считать себя посвященным в сокровенные тайны. Он с ухмылкой посматривал на остальных, полагая, будто он — знает, а они — не знают.

На самом деле такой подход объяснялся просто… Бакулюм, хотя и бросил медицинский институт, успел вкусить характерное для первокурсников ощущение магического всесилия. Он знал профессиональные названия болезней, а простые смертные – не знали. Вместе с однокурсниками они начали прикалываться над ровесниками из других институтов, обзывая их всякими непонятными словами. Став главой сатанинского ковена, Бакулюм не счел нужным отказываться от этой игры. Особенно с учетом того, что в ковене Геены к нему действительно не относились серьезно, и действительно дали магическое имя в ходе мерзкого шутовского обряда. Лишь через несколько лет он узнал значение слова «бакулюм»… Теперь уж отомстить мирозданию, отыгравшись на малолетках, было совершенно необходимо.

Поразмыслив немного, Олег твердо решил, что больше никогда не явится ни на одно сборище, без чётко обозначенной цели. Конференция тарологов или рунологов? Пожалуйста. Рок-концерт? Запросто. Выезд на заброшку? С удовольствием. Невнятная пьянка незнакомых и не связанных друг с другом людей с пафосными разглагольствованиями обо всем и ни о чем? Спасибо, кушайте сами.

Но сейчас надо как-то развеяться… Хм, а ведь заброшка — неплохой вариант. Он уже давно собирался прогуляться по воинской части неподалеку от дачи своего друга под Дмитровым. Говорят, там уже полгода как сняли охрану. Только вот собирать в сети целую команду он не станет… Не то настроение.

— Стас?

— А? — отозвался сосед с кухни.

— Хочешь на заброшку завтра?

— Не, завтра не могу…

Олег призадумался, потом решил — чем черт не шутит? Он взял телефон и разыскал профиль Диастемы.

Олег: Привет, а не хочешь завтра сгонять на заброшку? Вдвоем. Мне кажется, мы не договорили.

Глава 1 -->
Глава 2: Оккультное похмелье -->
Глава 3: Глаз урагана -->
Глава 4: Отшельник -->
Глава 5: Запасной аэродром -->
Глава 6: Черти в тихом омуте -->
Глава 7: Ведро крабов -->
Глава 8: Руины и запустение

Солнце медленно, но верно приближалось к горизонту по небу, испещренному тракторными колеями облаков. Покрытые молодой листвой старые деревья надежным буфером отделяли воинскую часть от цивилизации. Это было несложно, если учесть, что единственными приметами цивилизации на три километра вокруг являлись пара вымирающих деревенек да разбитая проселочная дорога. С десяток сохранившихся зданий за бетонным забором были похожи на ракушки, оставленные моллюсками и выкинутые за ненадобностью на берег. Это ощущение усиливалось благодаря песку, которым по неведомой причине была засыпана немалая часть территории. Впрочем, разбитого асфальта и всевозможного строительного мусора здесь тоже хватало.

Олег и Рита уже облазили все здания, пролистали все распухшие от сырости инструкции по ремонту техники, пустые бланки учета и обрывки газет 1990-х годов. Всю дорогу в электричке они говорили только о дороге, а во время исследования заброшки — о заброшке. Теперь же они просто сидели на покрытой мхом рубероидной крыше одного из зданий, свесив ноги вниз с высоты третьего этажа.

— Я не знаю, зачем я согласилась поехать, — наконец произнесла Рита.

— Я этого не заметил. То есть ты быстро и однозначно ответила — да.

— Ну, это я так… Я решила, что если соглашусь — то потом всегда могу отказаться. А если откажусь… Вдруг потом пожалею? А потом я еще долго думала. Несколько раз чуть не написала, что не поеду.

— Так что же поехала?

— Не знаю… Я люблю всякие путешествия. А с нашими ребятами так тяжело собраться… Они будут готовиться, планировать, обсуждать… А кончат тем, что просто забухают на Красноярской, потому что в день поездки им показалось, будто бы собирается дождь.

— Так бывает только с Бакулюмом, — уточнил Олег. — А вообще мы же с Лагофтальмом и Алопецией недавно ездили на языческий фестиваль, например. Только вы с Бакулюмом почему-то отказались.

— Он отказался, потому что в последний момент выяснилось, что придется пройти три километра пешком. Он не любит, когда отдых связан с напряжением. То есть в принципе он не против напряжения, но это не ассоциируется у него с отдыхом, понимаешь? У него такой психологический тип, он мне объяснял… С четким делением труда и отдыха, шуток и серьезных разговоров… Он…

— А ты?

— Я не могла бросить его одного. На самом деле было бы даже хуже, если бы его вовремя не предупредили. Как представлю, что мы уже приехали, и тут он узнает про три километра… Ух, какой начался бы скандал.

— Ты правда его любишь?

— Смотря что считать любовью, — Рита ничуть не удивилась вопросу. Казалось, она даже подготовилась на него отвечать. — Если говорить обо всяких страстях, биении сердец, снах наяву… Конечно, нет. Ну, ты его видел. Но я знаю его как человека. Он хороший человек, хотя сложный… Как и все выдающиеся люди. Он принял меня такой… Ой, у тебя бы просто не возникало никаких вопросов, если бы ты видел, какой он меня принял.

— В смысле?

— Ну я была… Просто никем. Тихая, мрачная, зашуганная. Вечно рисовала всякую херь в тетрадях, пилилась, бродила одна по лесам. А страшная была! Я даже не стриглась нормально, не говоря уж о косметике. Он меня всему научил. Сам первое время красил двадцатилетней корове глаза, представляешь? Конечно, я и сейчас не красавица, но это уже неважно. Он меня любит, понимаешь? Такой, какая я есть. И никто никогда не полюбит меня, кроме него. Это моя судьба.

— Но ты же говорила… Там, в центре… Что ты гуляла с каким-то мальчиком?

— Да были мальчики, конечно. Но это все ерунда — наговори девочке красивых слов и, может быть, сумеешь потерять девственность. А девочек пострашнее выбирают, чтоб они уж точно не отказали. Мне Бакулюм давно раскрыл все ваши мужские секреты, — улыбнулась Рита.

— Но ты не страшная.

Девушка хмыкнула даже с некоторым разочарованием.

— Вот об этом я и говорю. Все мужчины будут врать тебе, что ты красавица, умница, даже если это объективно не так. Они просто действуют по этой схеме, чтобы получить секс. А Бакулюм не такой… Он честен со мной.

— И это не помешало ему получить секс?

— Да, представь себе, — голос Диастемы стал ледяным.

— А что, тоже нормальная схема. Скажи девушке, что она тупая уродина и никому, кроме тебя, не нужна. Вуаля…

— Зачем ты позвал меня сюда?

— Успокойся. Если бы я хотел просто секса, я вызвал бы проститутку.

— Потому что у тебя есть деньги на проституток? – с надрывом спросила Рита и сама испугалась этой фразы. Она решила, что Олег вполне может обидеться и послать ее куда подальше… А ей почему-то не хотелось этого. Вопреки всему – не хотелось.

— Да хотя бы потому. Я же олигарх, как и все сисадмины, — Олег немного помолчал, а затем заговорил серьезным тоном. — Если есть деньги, не нужно срать девушкам в уши, что они красивые, или некрасивые, или еще что-то… Чтобы получить от них секс. Ну или те самые деньги.

Рита вспыхнула. — Знаешь, это уже слишком! — крикнула она, и по ее телу пробежало нечто вроде судороги. Немного поколебавшись, девушка вдруг побежала по направлению к люку, через который они забрались на крышу. Прочь от этого страшного человека! Пусть она не помнит дороги, пусть она заблудится в лесу… Рано или поздно выйдет же на какую-нибудь тропу. Только бы не находиться с ним рядом — ни минуты.

Однако впереди ее ждало препятствие: железные штыри, по которым они кое-как забрались наверх, были почти не видны в полумраке. Рита тронула ногой один штырь — и он опасно закачался. По идее было невысоко, пол второго этажа находился примерно в двух метрах под люком. Но кто знает, что там на полу?

Олег сначала было рванул за девушкой бегом, но потом, заметив ее затруднение, успокоился и подошел к ней медленно, вразвалочку.

— Пожалуйста, помоги мне спуститься вниз, — процедила она как можно более светским тоном.

— Не-а. Мы не договорили.

— Баланит, ты обвинил моего возлюбленного в том, что он живет на мои деньги. Я не собираюсь продолжать разговор с человеком, который… В общем, не надо лезть в мою личную жизнь.

— Я его не обвинял. Я просто говорил в общем, рассуждал об отношениях мужчины и женщины… Если ты что-то вдруг приняла на свой счет — я не виноват. Я не лезу в эти подробности, это же твоя личная жизнь. И кстати, я просил больше не называть меня Баланитом.

Рита посмотрела на своего спутника растерянно. Кажется, она попалась в ловушку. Она не могла вспомнить точно, но похоже, он и правда ничего не говорил прямым текстом. А она так ярко показала, что эта тема для нее больная… И хорошо еще, если он и правда планировал подпустить какой-то намек, а теперь просто дурачится. А вдруг не планировал? Тогда она выглядит вообще полной идиоткой.

Девушка медленно прошлась обратно к краю крыши, словно бы хотела присесть, но потом передумала и вернулась. Незаметно стерла пару выступивших слезинок. — Ладно, извини, если я неправильно тебя поняла. Это действительно мои дела, и… не надо об этом. Они помолчали.

— Понимаешь, это болезненная тема для меня, — тихо заявила Рита, нарушая собственный запрет. — Я знаю, что всякие недосатанисты любят обсасывать это. Мол, Бакулюм нищий, Бакулюм живет за счет девушки почти вдвое младше его… А мою внешность ты знаешь как обсуждают? Один раз у Бакулюма взломали почту и украли несколько моих фотографий в обнаженном виде. Я сама избегаю лазать по всяким грязным форумам, но Бакулюм показывал мне отрывки обсуждения… Это ужасные люди, понимаешь? И когда ты говоришь со мной так — мне кажется, будто бы ты один из них.

Рита вздохнула с каким-то суеверным ужасом. Еще никогда она так открыто не говорила об этих переживаниях. Никогда – даже наедине с возлюбленным. Да что там, она даже внутренне почти приучилась верить, что все эти проблемы ее совсем не задевают и достойны лишь осмеяния.

— Я видел эти фотки, — отрезал Олег. — Ты на них нормальная. А вот интерьеры лагофтальмовской хаты, уж извини, совершенно не выигрышные. В основном это все и обсуждали. Конечно, при большом старании оттуда можно было вычленить что-то про тебя. Но это вырывание из контекста. Другой вопрос — я не понимаю, зачем он это сделал. Зачем вырывал оскорбления из контекста и показывал тебе. Или нет… Даже понимаю.

— А ты, значит, и правда почитываешь всякую херню… – в голосе Риты слышалось разочарование.

— Ну это был слишком большой скандал, трудно было не заметить. Я тебе больше скажу… Вчера я списывался с человеком из вульфовской тусовки. Он не говорил ни слова о тебе, честное слово. А вот о Бакулюме я узнал много интересного… Ты, кстати, знаешь, что диастема — это какой-то дефект зубов?

— Знаю! – с вызовом ответила девушка. Этого Олег не ожидал.

— И продолжаешь носить это имя?

— Это избавляет меня от комплексов. Бакулюм объяснял… У меня действительно есть такой дефект — но тот факт, что я ношу это имя, показывает, что мне на него наплевать…

— А до встречи с Бакулюмом ты знала об этом дефекте?

— Нет…

— Потому что его нет! — крикнул Олег и запустил кирпич с крыши куда-то в пустоту.

Рита устало провела рукой по лицу и села на рубероид прямо посреди крыши.

— Послушай… Ты действительно зря лезешь в это. Ты не знаешь всего. Об этом можно рассуждать только теоретически. Да, ты такой герой, ты пришел и открыл мне глаза… Думаешь, я сама об этом не догадывалась? Думаешь, я дура? Но ты не знаешь главного. Никто не знает, я даже Алке не говорила. Бакулюм уже давно признался мне, что я — его последняя и самая настоящая любовь. Я для него муза, дочь, единственный родной человек… Я для него — все. И он говорил… Он не хотел этого говорить, но однажды, пьяный… В общем, если я вдруг куда-нибудь денусь, то он… он повесится. Получается, сейчас ты требуешь от меня не чего-то простого — ах, подумаешь, расстаться с мужчиной… Ты требуешь от меня совершить убийство, Олег! А я…

Девушка осеклась, с недоумением глядя на собеседника. Он смеялся. Смеялся не зло, не истерически, не надеясь задеть ее… Это был простой и честный смех человека, услышавшего действительно веселую шутку.

— Понимаю, — произнесла она наконец с несмелой улыбкой. — Ты думаешь, что это шантаж. Типа ах, любимая, если ты меня бросишь, я убью себя. Но нет, он не такой. Вся эта романтика… Ты даже не представляешь, до какой степени это ему не свойственно. Это и страшно: такой сильный и практичный человек… Говорит такие вещи…

— Пошли на электричку, — вздохнул Олег, отсмеявшись. — На последнюю надо бы успеть. Мне завтра на работу.

— Мне тоже, да, пошли скорее, — засуетилась Рита. Она была рада, что собеседник не стал продолжать этот неприятный разговор. Тем не менее, сама она никак не могла перестать обдумывать случившееся… Реакция Олега на ее тайну поразила ее. До этого, пережевывая свой секрет в тишине и не смея обсудить его даже с Бакулюмом (вряд ли тому бы понравилось, если бы она напомнила ему о пьяных откровениях), она видела ситуацию в очень серьезных и мрачных красках… Она помыслить не могла, что кому-то это может казаться смешным. Причем не какому-то гадкому уроду, а человеку, к которому она уже не могла не испытывать доверия и симпатии. Может быть, и хотела не доверять… Но не могла.

Глава 1 -->
Глава 2: Оккультное похмелье -->
Глава 3: Глаз урагана -->
Глава 4: Отшельник -->
Глава 5: Запасной аэродром -->
Глава 6: Черти в тихом омуте -->
Глава 7: Ведро крабов -->
Глава 8: Руины и запустение -->
Глава 9: Ритуал

На следующий день, вечером, ковен проводил групповой ритуал. Брат Лагофтальм целый день суетился, распечатывая воззвания, сверяя дату с астропроцессором Zet, собирая по сусекам варганы и черепа (в массе своей керамические, хотя был и один настоящий – кошачий). Бакулюм грустной глыбой сидел за компом, пояснив, что главное в ритуале — внутренний настрой, а для него настрой лучше всего создают танки. «И вообще, — важно отметил он, — Если действо угодно Сатане, то оно пройдет хорошо даже без всякой подготовки, а если не угодно — ничто не поможет».

Но у Лагофтальма была особенная причина для беспокойства. В нынешнем ритуале должна была впервые участвовать неофитка, лично им посвященная в сатанизм. Сестра Туретта, продавщица из соседнего магазина… Лагофтальм долго присматривался к ней, заходя за сигаретами, и с каждым днем в нем крепло чувство, что в глазах этой полноватой женщины светится нечто особенное. Наконец он решился заговорить… Оказалось, что Люде тридцать лет, и в ее жизни действительно было кое-что необычное: она с детства наблюдалась у психиатра. Правда, вскоре разочарованный Лагофтальм выяснил, что речь шла не о каких-то видениях и прозрениях, а о банальной умственной отсталости. Однако отступаться было уже поздно. Туретта знала про великий черный орден и всем своим бесхитростным сердцем жаждала в него вступить.

В этот день она пришла в квартиру первой. Лагофтальм провел с ней тщательный инструктаж: во время ритуала ей следует стоять молча, если все повторяют что-то хором — повторить тоже. Ну а в конце, когда Бакулюм кончит самое длинное воззвание, Туретте следовало противосолонь обежать вокруг костра. Новая посвященная внимательно слушала своего юного учителя и поминутно переспрашивала. Она очень боялась сделать что-то не так — и в итоге Лагофтальму пришлось даже утешать ее, чтобы она не отказалась от участия.

Пришла Диастема, которой до появления основной массы гостей надлежало убраться в квартире. Странно задумчивая, она зашаркала веником по выщербленным полам. Затем прибыл брат Делирий — и Бакулюм оторвался от компа, чтобы выпить с ним коньяка. Их живая беседа на кухне несколько разрядила атмосферу. Наконец подтянулись Алопеция, несколько редко появлявшихся адептов и парочка неофитов. Около десяти часов компания выдвинулась по направлению к Бабаевскому лесу.

Уже при входе в лес выявилась досадная оплошность: оказалось, никто не прихватил с собой компас. Долго пытались вычислить расположение запада по последним отсветам заходящего солнца, потом кто-то предложил ориентироваться по мху на деревьях и тут же был осмеян… Наконец по поводу сторон света было достигнуто шаткое согласие. Развели костер. Бакулюм встал лицом к условному западу (на самом деле это был северо-восток). По левую руку от него примостилась Диастема, по правую — Лагофтальм, с трудом пытавшийся отцепить от своей руки обезумевшую от страха Туретту. Остальные тоже встали в круг.

— Ин номине дей ностри Сатанас Люциферус эксцелси! — басом провозгласил верховный жрец вводное слово на жестоко, с сатанинской безжалостностью изнасилованной латыни.

Последовали несколько воззваний, кто-то из адептов в надлежащее время произнес что-то от себя (в основном это были вариации на тему «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»; озвучивать действительно важные личные просьбы и намерения участники группового ритуала стеснялись). Алопеция и Лагофтальм в меру сил пытались аккомпанировать действу на варганах. Пустили по кругу чашу вина… Наконец Бакулюм зачитал длинное воззвание.

— Беги противосолонь, — подтолкнул Лагофтальм свою подопечную. Туретта уставилась на него с коровьим непониманием.

— Против часовой стрелки! Беги! — шепнул учитель. Реакции не последовало.

— Налево, налево беги! — яростно зашептал Лагофтальм. Все взгляды уже были направлены на эту парочку, ситуация явно выходила из-под контроля.

— Да беги ты куда-нибудь уже! — в отчаянии прошипел Лагофтальм.

И тут случилось то, о чем в сатанинской среде впоследствии слагались легенды (мало кто из участников ритуала смог удержать язык за зубами). С диким отчаянным воплем перепуганная Туретта пробежала через всю поляну, разметав костер, и скрылась в лесу. Больше ее в этот вечер никто не видел.

Разъяренный Бакулюм начал было что-то выговаривать Лагофтальму, потом опомнился и поспешно стал изображать руками пассы, означавшие закрытие Врат. Делирий, желая поставить в этом безумии хотя бы какую-то внятную точку, громогласно проорал: «Аве Сатанас!». Круг рассыпался. Кто-то начал затаптывать костер, кто-то — разливать вино по пластиковым стаканчикам. Многие (в том числе неофиты) позволяли себе хихикать — но не ближе чем в двух метрах от Бакулюма. Тот никогда не славился наличием чувства юмора, и теперь был в бешенстве. Наконец Лагофтальму удалось его успокоить, убедив, что в этом побеге было даже что-то символическое.

— Так отсеивается гниль, — добавила Алопеция. — Хорошо, что эта идиотка покинула нас в самом начале и не стала нашей соратницей.

Лагофтальм с сомнением посмотрел на нее, но возражать не стал.

Начали собираться домой… Тут-то и выяснилось, что дороги никто не помнит. Одна группа во главе с Бакулюмом настаивала на одном пути, другая во главе с Делирием — на другом. Неожиданно для себя Диастема присоединилась к Делирию, на прощание виновато взглянув на возлюбленного. Группы разошлись. Делирий, Алопеция, Диастема и два неофита по пути весело обсуждали произошедшее. Группа, состоявшая из Бакулюма, Лагофтальма и нескольких адептов, шла в напряженном молчании. Путники поглядывали друг на друга по-волчьи, и складывалось впечатление, будто они заблудились не на Бабаевке, а в сибирской тайге. Вот-вот им предстояло сделать выбор — кто станет ужином для остальных.

Через час группа Делирия была на Красноярской, но тут выяснилась новая неприятная деталь — ключи от квартиры были только у Лагофтальма и Бакулюма. Делирий со злостью пнул дверь… Хлипкий замок не выдержал, и проблема таким образом была решена.

Оставшаяся компания появилась в квартире часа через два. Путники рассказали, что безнадежно заблудились, но в конце концов вышли на МКАД. Там они пытались поймать машину, однако никто не желал подбирать столь большую и подозрительную компанию. В итоге им пришлось идти несколько километров пешком… В общем, нормальных посиделок с обсуждением итогов ритуала не получилось. Все слишком устали, и частью завалились спать, частью отправились к метро (благо оно уже открылось).

_out писал(а): Нашему последнему разговору с darkhon посвящается. Дальше будет ряд трюизмов, но на всякий случай о них имеет смысл сказать.

Собственно, я задал в журнале darkhon вопрос, на который ни у него, ни у прыгающего за ним vovanmetal ответа не нашлось. А именно: что хорошего, годного, изменяющего мир сделали т.н. "сатанисты" хотя бы за последние десять лет.

Потому что если, скажем, человек выступает за саморазвитие - он должен развиваться.

Если он интересуется наукой - от него, соответственно, стоит ждать научных трудов. Если он интересуется литературой - то интересных книг с изящным слогом. Если мистикой - новых знаний оккультного толка, практик и так далее. Но всё это в конечном счёте лишь инструментальные навыки. С ростом внутреннего развития должна изменяться сама жизнь человека. Куда? Об этом написано много книг. Например, в сторону ницшеанской "Воли к Власти". Или буддийского просветления. Или ещё куда-то. И всегда на таком пути у человека будет множество событий, достижений, изменений, внутренних открытий - иными словами, человек будет действительно полнокровно жить, наращивать внутреннюю силу, решать свои проблемы и выходить в более серьёзные движи внешнего и внутреннего толка.

На мой взгляд, человек, утверждающий о причастности некоей силе, не может не развиваться. Причём неважно, как он эту силу будет называть - духи, эгрегоры, сущности, "мои глюки" или как-то иначе.

В действительности, глядя не только на сатанизм, но на магически-оккультную тусовку вообще, в основном я вижу противоположную картину: люди успокаиваются. Вначале они горят своей идеей, что приводит к какому-то креативному выбросу. Но затем плавно бытовые дела берут своё время, и человек в лучшем случае начинает вспоминать о своих былых интересах, когда у него есть на то время.

И во-первых это, блядь, странно. Потому что больше это напоминает не конструктивное взаимодействие с некоей силой, а вполне закономерный процесс взросления и старения. Когда вначале у человека дофига энергии, но весь задор уходит в гудок, и когда со временем эта энергия начинает заканчиваться, а её расходы оптимизируются. Во-вторых, это отдаёт какой-то подставой, потому что конкретно у сатанистов из достижений, связанных с их развитием, я вижу одного ЛаВея на Западе, и одну оккультную группу - Экклезию Тенебрарум - у нас в России. Причём у дедушки ЛаВея влияние на культуру получилось не в пример более громким, да и то заглохло с его уходом от дел, насколько могу судить. И даже при признании этих достижений нельзя не заметить, что всё это делалось для субкультуры, и о чём-то реальном вовне тут речь если и шла, то очень и очень слабо.

Как-то это совсем жидко для людей, которые вначале пишут об "Открытии Врат" и "Торжестве Ада", а затем, когда им прямо задают вопрос - где те великие достижения, которые под этими словами подразумевались? - как darkhon, отвечают, что "сатанизм - это просто возможность быть собой".

При этом когда начинаешь смотреть более пристально на жизнь тех же самых людей, обнаруживаются совершенно потрясные вещи - тунеядство, неумение следить за собой, отсутствие какой бы то ни было внутренней культуры, отсутствие деловых качеств, готовность торговать своими же принципами, когда и насколько это уместно. В своём внутреннем замшелом мирке они, возможно, действительно что-то там познают и к чему-то стремятся. Но в действительности это лузеры, которые создали себе уютное пространство для дальнейшего гниения. И хуй бы с ними, в общем-то, но они вещают о том, как кто должен мыслить. О чём задумываться. Как к чему относиться. И, сука, думают, что хоть какое-то право имеют на такие амбиции не достигнув вообще нихуя.

И они ещё спрашивают: "А какое это отношение напрямую имеет к сатанизму?". Да нихуя никакого, конечно. А что ещё не имеет отношения к сатанизму?

Например, сатанизм - это не тунеядство. Это не пиздёж в интернетиках. Это не нищенствование. Не жизнь за чужой счёт. Не алкоголизм. Не неразборчивая ебля. Не вещание с умным видом. Не глупость. Не жизнь в засранных хатах. Не индульгирование. Не безвкусие. Не жалобы на плохую власть. Не маргинальность. Не отсутствие профессии. Не талмудизм. И много не чего ещё.

Насколько я понял, darkhon'а и Ко нисколько не парят все эти "не". Но их очень парит, когда спрашиваешь их: ребята, а где ваши успехи?

Вообще чем больше смотрю на всяческих самоназванных сатанистов, тем больше вижу, что самая грязь человеческого мира кучкуется именно под этим флагом. Причём не такая грязь, которая может быть по-настоящему опасна - это не по-своему жизненный криминальный мир, не мир злых и продажных политиков, не выживающие социальные низы. Это мир безвольных грязных существ, способных только к самооправданию, конформизму и медленному разложению.

источник -->

_out писал(а):Недооккульт. По мотивам общения с Ordo Basileus

Были ячейкой ОТО вроде, потом решили идти своим путём и стали зваться БОТО.

Я особенно в эти оккультные заморочки не вникал, почитывал их форум иногда - интересные мысли были, но мне не очень понятен оккультный торч на символы и сложные умопостроения, поэтому не цепляло.

Потом БОТО ушло, возник этот самый Ordo Basileus. Кто эти ребята я хз, но пишут что-то мутное совсем.

Снова довелось пообщаться с представителем Ордо Базилевс.

Резюмируя общение - в прошлый раз я думал о ребятах гораздо лучше. Если ранее от них было ощущение как просто от "заторчавших на оккультизме", сейчас они больше напоминают команду школьников.

Из главных лулзов:

1. Тон. Вещают так, будто адовые пророки, познавшие суть вселенной.
2. Язык. Писать не умеют совсем, любят монологи, в которых суть пассажа понятна только самому автору, и злоупотребляют терминологией. Вот прямо первый абзац интервью, с которого всё началось:

"Ordo Basileus – это форма нового метафизического потока, проявление которой обусловлено тем, что в мире не осталось ни одной актуальной системы достижения метафизического порядка"

- за такое надо как минимум пороть, ящетаю.

3. Ношение маски. Начиналось всё с презрительного "фе" на некоторые мои матерные пассажи. Закончилось эпичным говнометанием под виртуалом.

4. Переходы на личности. По сути на вопросы не было дано ни одного ответа. Зато с полоборота включаются защитные механизмы: "кто вы такой, чтобы с вами разговаривали", "вы слишком грязно выражаетесь", "а ну-ка расскажи, кого ты учил и какие гарантии давал".

5. Нищебродство. Вот этот пассаж просто-таки эпичен:

"Посмотрите, например, на А. Дугина, на Н. Сперанскую – вроде бы есть талант и мозги, но они вынуждены нести ахинею и отрабатывать кремлевские гранты. И виноваты в этом не только они, но и ТЫ, бедный и жадный потребитель. Если кто-то согласен компенсировать наши расходы на деятельность, исследования и работу в целом, мы готовы убрать курсы, взносы и любые признаки финансовых отношений, но ты, потребитель, этого не вытянешь. Ты спрячешься в кусты"

- собственно, у меня возникает мысль, что возможность заработать, чтобы потом попиздеть, куда круче, чем возможность попиздеть, чтобы потом заработать. Потому что в первом случае чел реально что-то знает и умеет. А во втором - хуй знает, кто он такой.

Соответственно, бедные мистики-оккультисты, которым нужна паства, которая принесёт им денюшку, как-то в последнее время воспринимаются совсем не найс.

6. Неграмотность. Вот это удивило, на самом деле. Пробовал много о чём поговорить - везде, где в их модель тема не ложилась, стопроцентное отрицалово под самыми глупыми предлогами. Даже там, где мои слова соответствовали либо классической мысли в плане гносеологии, либо пересекалась с традициями и практиками, достаточно укоренёнными в мире. Отрицалово - потому что неприязнь и отторжение хоть как-то аргументируется. А чистое "нет, и всё" - это уже чем-то иррациональным отдаёт.

7. И да, поиск врагов и полное отсутствие чувства юмора.

8. Мне персонально посвятили статью! Тыц ссылочка. Отличная шизофазия, как по мне. Ну и плохой пример писательства.

УЯЗВИМОСТИ МЕТАФИЗИЧЕСКОЙ РАБОТЫ

Метафизика способна быть как естественным продолжением, так и замещением физического плана. Сталкиваясь с метафизическими возможностями, человек в них раскрывается, прорастает и становится другим. Вместе с ним обычно взращиваются его проблемы, которые с течением времени делаются неискоренимыми.

В общем виде такую ситуацию можно охарактеризовать как делирий. Его порождают ригидность (имитация, интроекция, регрессия), искажения реальности (вытеснение, замещение, проекция), психические и умственные нарушения (аффекты, галлюцинации, помрачения, слабоумие, делюзия, шизофрения), проблемы мышления (неадекватные установки, разрывы логики, дихотомия, спекулятивность), недостатки понимания (невежество, суггестии, заблуждения, познавательные ограничения) и т.д.

Они влияют на внутреннее восприятие и понимание, складываясь в искаженную картину мира. К ней достаточно толерантно искусство, однако для чистой метафизики это наказание. Иногда непосредственному носителю искаженные представления кажутся достоверными и нормальными, поэтому проблема не осознается и почти ничего нельзя сделать.

Все усугубляется, когда у больного делирием возникает искушение передать свое видение другим, а метафизика, позволяющая видеть больше и глубже, к этому располагает. Как следствие, люди безрефлексивно перенимают, усваивают и впоследствии распространяют информацию вместе с патологиями транслятора.

Искажения психического и умственного развития далеко не всегда вызывают явные социальные дисфункции, поэтому современная психотерапия ими практически не занимается, но при метафизической работе – они обнажаются и наносят урон. Особое коварство заключается в том, что непосредственно в настоящем этот урон далеко не всегда ощущается, но в будущем он проявляет себя через утрату возможностей, разрушение потенциала и распад перспективы.

К исследованию искаженной картины мира приблизился психоанализ, который искал связи и соответствия между психическими травмами, невротическими конфликтами и ментальными содержаниями. Там, где дело касается метафизики, все усложняется, поскольку на ментальные содержания влияют не только неврозы и травмы – доступ к высоким уровням могут блокировать даже привычные культурные установки и здоровые инстинкты, действие которых нужно еще научиться контролировать и, когда это необходимо, останавливать. Это очень непросто. Некоторые воспринимают природное происхождение инстинктов как своего рода оправдание, однако это гипнотический, биологический и недальновидный формат поведения.

Для продвинутой метафизической работы необходимо снимать проблемный фон и приходить к нормальности тонкого порядка или сверхнормальности. Очистительными церемониалами и психологическими установками такой фон практически не снимается – нужна последовательная работа над состоянием, которое наступает тогда, когда базовые инстинкты удовлетворены или бдительно контролируются, психические проблемы отреагированы, имеется потенциал и метафизическая направленность.

Когда проблемный фон не снят, он начинает проявляться в метафизической работе вместо адекватных результатов. Может стираться умственное различие между этим фоном и положением дел в реальности. Более того, проблемное состояние способно воплощаться в неочевидных формах – опосредованных видениях, побуждениях, бессознательных проекциях, интерпретациях и выводах. Здесь много вариаций – отметим лишь некоторые распространенные моменты, относящиеся не к психопатологиям, а к социальным проблемам, инстинктам и психическим травмам.

Социальные проблемы бывают разными, но самые распространенные из них – это бедность и низкий уровень образования. Бедных людей метафизическая работа превращает в аутсайдеров или в шарлатанов – у первых быстро истощаются силы, а у последних – мотивация. Низкий уровень образования приводит к отсутствию различения и симптоматическому принятию на веру иллюзий, от которых вырабатывается глупость.

Девиации, вызываемые инстинктами, весьма вариативны и разнообразны. Если человек не проработал инстинкт соперничества, то над ним нависает метафизическая перспектива, в которой должна быть конфликтная завязка и выделение антагониста, которого нужно в чем-то обвинить, а затем постараться напасть, победить и самоутвердиться. Настроенная на такой сценарий психика будет пристрастно адаптировать под него практику и конструировать соответствующую интерпретацию. Непроработанный сексуальный инстинкт симптоматично придает метафизической работе компенсаторный характер – как только он начинает удовлетворяться, метафизика становится малоинтересной и вся работа в этом направлении становится напрасной.

Самые распространенные психические травмы носят семейный, гендерный и социокультурный характер. Они задают сценарии, из-за которых человек прямо или опосредованно стремится отыграть недостаток внимания и любви, ненависть, претензии, стесненные амбиции, ожидания и обиды. Все это осознанно или неосознанно способно переноситься на метафизическую работу. Проявления здесь могут быть настолько уникальны и разнообразны, что вне конкретных ситуаций достаточно опрометчиво делать обобщения на данную тему.

Конечно, разрешать индивидуальные проблемы – это важно, но потребность в психотерапии – наихудший стимул для метафизической реализации. Метафизика увеличивает возможности, позволяющие человеку не только стать идиотом, но и завуалировать свое патологическое состояние. Разумно исходить из того, что это уже случилось, потому что существуют две фундаментальные уязвимости.

Во-первых, в человеке присутствуют врожденные инстинкты, которые воспроизводят устойчивые реакции и модели поведения. Поскольку они сложились в результате длительной эволюции, они предельно инертно реагируют на новые изменения среды, однообразны и часто воспринимаются надежными, убедительными и соответствующими внутреннему чутью, хотя все это следствие проекций.

В динамично изменяющемся мире будущее все менее соответствует прошлому, поэтому старые схемы становятся все менее адаптивны. Инстинкты этого не учитывают – они срабатывали в прошлом, поэтому психике кажется, что так будет продолжаться в будущем. Из-за того, что человек находится в рабстве своей наследственности, его разум оказывается детерминирован, то есть отсутствует там, где рациональные установки не соответствуют врожденным. Это чрезвычайно коварная ситуация, поскольку инстинкты часто детерминируют чутье и интуицию. Расходящаяся с ними рациональная логика также способна вести к ошибкам. Выходит, что у человека теряются исходные основания – его могут дезориентировать и тело, и разум.

Во-вторых, культура искусственным образом внушает человеку социальные инстинкты – типы реакции, модели поведения и программы деятельности. Самой мощной из них является традиция, которая, будучи привита с детства, способна трансформировать сознание до состояния, полностью индифферентного к рациональной аргументации.

Наиболее порочные традиции не только внушают картину мира, но и устраняют возможности какого-либо критического подхода к ней. Этот подход заменяет безусловная вера в авторитет, благодаря которой человек традиции не только сам становится безнадежным, но и передает ущербные представления своим потомкам. Следующее поколение поступает так, как поступали предки. Круг замыкается.

Главная уязвимость состоит в том, что через традицию, помимо чего-то вменяемого, могут передаваться вопиющие заблуждения любого рода. Ситуация усугубляется, когда привитые культурой коды мимикрируют под личную сознательную позицию, из-за которой индивид начинает принимать результат внушения за собственное мнение и становится окончательно пойман. Современным эквивалентом традиции является совокупность установок, распространяемых через каналы массовой информации.

Соответственно, из-за врожденных и социальных инстинктов человек становится принципиально уязвим. Когда он прислушивается к своей биологической природе, доставшейся от предков, он оказывается заложником эволюционной инерции и вынужден существовать в очень ограниченных рамках, сужающих его бытие до необходимости регулярного удовлетворения инстинктов. Жизнь сводится к питанию, соперничеству, сексу, размножению и заботе о потомстве, на которые уходят все силы и ресурсы. Хорошо это или плохо, но критерии продвижения по эволюционной лестнице сегодня другие.

Когда человек прислушивается к социальным инстинктам, он становится заложником заданных паттернов и вынужден существовать в сфере регулярного воспроизведения искусственных типов реакции, правил, норм и ценностей. Поскольку вне каких-либо экстраординарных случаев он не в состоянии полностью абстрагироваться ни от наследственности, ни от культуры, его положение следует признать сложным.

Биологию и культуру – эти две суперсистемы заданности – для начала необходимо схватить и деконструировать. Вне природных и социальных программ себя может вообще не оказаться, поскольку собственную онтологию еще нужно выработать.
Вариантов снятия данной проблематики не так уж много:
- работа с пограничными состояниями, от которой искажения не всегда, не у всех, но могут выхолащиваться;
- продвинутое менторство со стороны тех, кто справился с данными обстоятельствами.

Ф. Мирбах, источник -->

Warrax писал(а):Обсуждая произошедшие на этой неделе преобразования в силовых ведомствах, говорят в основном о создании национальной гвардии. Причем последняя часто понимается как структура, созданная исключительно для подавления протестных выступлений, разгона демонстраций и так далее. Между тем, спектр задач нового ведомства, гораздо шире, чем просто проведение силовых операций. Он включает в себя еще, как минимум, осуществление оперативных и контрольно-надзорных функций. Да и появлением нацгвардии преобразования не ограничились — ведь одновременно с ее созданием упразднили ФСКН, а это ничуть не менее, а может быть даже более важное событие.

Warrax писал(а):Очевидно, что несмотря на многообразие стоящих перед нацгвардией задач (о них ниже) приоритетной задачей будет все же охрана правопорядка. Понята и актуальность этой задачи в преддверии выборного сезона. Сейчас уже не вызывает никаких сомнений, что будущие выборы попытаются использовать для обострения обстановки внутри страны. Желающих полно — как внутри России так и за ее пределами.

Warrax писал(а):Однако любой «оранжевый» сценарий возможен только при выполнении одного крайне важного условия: силы правопорядка не должны всерьез подавлять протестующих. Совсем не сопротивляться тоже нельзя — нужна картинка подавления без реального подавления. Так, как это было с «Беркутом» на Украине — стоять в полной экипировке, стучать дубинкой о щит, позволять кидать в себя камни и «коктейли молотова», но не сметь даже швырнуть булыжник в ответ, не говоря о чем-то большем. Если бы «Беркут» просто кидал назад то, что прилетало в него, то революция, скорее всего, не состоялась бы.

Warrax писал(а):Да даже и кидаться бы не пришлось — достаточно было перекрыть центр города, остонавить подвоз продуктов на Майдан, отключить протестующим тепло и электричество, пресечь раскручивание истерики в медиа-сфере. И все, майдан через неделю прекратился бы сам сосбой. В Китае, когда начались выступления в Гонконге действовали, похоже, именно в таком ключе. И все получилось — быстро, тихо, бескровно.

Warrax писал(а):В общем, без хотя бы частичного отключения государственного репрессивного аппарата начинать любое оранжевое мероприятие бессмысленно. Поэтому организаторы и заказчики такого рода мероприятий делали и будут делать все, чтобы этот аппарат в нужный момент не сработал должным образом. На людей, отвечающих за его работоспособность воздействуют всеми доступными средствами — используя взятки, компромат, запугивая, грозя заморозить счета в западных банках, активизируя властные и прочие амбиции, играя на противоречиях и конфликтах и прочее в том же духе. Так было с каждой успешной «цветной революцией», что в Египте, что на Украине, что где-нибудь еще.

Warrax писал(а):И вот сейчас, выходит, одним росчерком пера большая работа отправлена псу под хвост. Создается новое ведомство, в котором все нужно начинать заново. К тому же оно еще и подчиняется напрямую президенту, то есть, ступеней в иерархии, а значит и ключевых фигур, на которые можно воздействовать, стало меньше.

Warrax писал(а):Повторюсь, силовая, правоохранительная функция НГ крайне важна. Однако у ведомства будет еще две функции, оперативная и контрольно-надзорная. Во-первых, на национальную гвардию планируется возложить функцию борьбы с организованной преступностью. Во-вторых, и это очень важно, функции лицензирования и контроля в сфере оборота оружия и частной охранной деятельности. И это уже гораздо интереснее с точки зрения политических подвижек.

Warrax писал(а):Ведь что получается, если сложить два пункта вместе? Получается, ни много ни мало, покушение на «святое», на без всякого преувеличения, два столпа, на которых держится криминальный российский капиталистический класс. Братва (они же ЧОП) и воровство (организованная преступность) — это же основы основ. И что, теперь в эту сферу вторгается государство? Ну или если не вторгается (формально оно уже давно вторглось и все держит под контролем), то по крайней мере явно наращивает свое присутствие.

Warrax писал(а):Для криминального класса это означает как минимум крушение ощутимой части старых коррупционных связей и криминальных схем и необходимость договариваться заново с новыми людьми. А вдруг на этот раз все всерьез и договориться не получится? Это ведь будет совсем другая страна. В общем, масштаб заявки, под которую создается новая президентская спецслужба беспрецедентен. Это историческое событие.

Warrax писал(а):Ну и напоследок о расформировании ФСКН. Такого рода преобразования свидетельствуют об очень серьезных подвижках в самых верхах элиты. Дело в том, что любой крупный элитный клан обязательно «сидит» на оперативно-силовом ресурсе. По-другому просто нельзя — не будет такого ресурса и тебя сожрут те, у кого он есть. У одних кланов есть ход в одни места, у других — в другие. ФСКН был полноценной спецслужбой, со всеми соответствующими полномочиями — возможностью на высшем уровне вести оперативную работу, с доступом к спецсредствам, к прослушке, со своим спецназом и многим другим.

Warrax писал(а):На этом кто-то «сидел».

Warrax писал(а):Теперь этот «кто-то» остался не дел, что означает существенное изменение элитной конфигурации и смещение в какую-то сторону элитного баланса.

Warrax писал(а):Куда именно сместится этот баланс и что это будет означать для страны покажет время. Остается надеяться, что изменения будут к лучшему. А изменения нужны, потому что жить по старому в условиях уже практически военного времени невозможно.